Вчера утром пришло сообщение: в шахте «Западная-Капитальная» горноспасатели обнаружили 11 живых шахтеров. Вздох облегчения? Ведь могли погибнуть все, о чем уже говорилось почти официально. И надежды на спасение оставалось все меньше. Но разве гибель одного и полная пока еще неясность с судьбой другого — не трагедия?

КОГДА ранним утром в среду мы включили радио, то слова диктора о том, что «под землей находился 71 шахтер, пятеро из которых погибли», внесли полное смятение: ведь на «Западной» речь шла о 46! Оказалось, что это новая беда: взрыв метана в шахте на другом краю страны — в Приморье. В Партизанске на шахте «Центральная» находилось, по разным данным, от 70 до 74 горняков. На поверхность удалось поднять 66 живых шахтеров и тела 5 погибших.

Точно так же, как и затопление на «Западной» в Новошахтинске, это не первый взрыв на «Центральной». Специалисты предупреждали дирекцию шахты «Центральная» о высокой опасности проведения в ней работ. Бывший директор «Приморскугля» Анатолий Васянович неоднократно заявлял, что эксплуатация этой шахты опасна и она стоит на одном из первых мест в России по уровню взрывоопасности и загазованности. В мае 1996 года в забое уже взрывался метан, обрушилась кровля. К счастью, забойщиков в этот момент в шахте не было.

Не было людей в шахте и в момент первого затопления «Западной». Председатель Российского профсоюза угольщиков Иван Мохначук заявил, что авария на «Западной» произошла потому, что «погоня за прибылью в данном случае перевесила все соображения безопасности и заставила проигнорировать предупреждения специалистов».

«Совсем недавно, 1 октября, на заседании Центральной комиссии Минэнерго РФ по эксплуатации горно-шахтных предприятий страны ученые, крупные специалисты отрасли вполне обоснованно поставили под сомнение целесообразность работы «Западной-Капитальной» в сложившихся горно-геологических условиях, но руководство ООО «Ростовуголь» к этим предупреждениям не прислушалось», — передает его слова «Интерфакс».

В этом году вообще стало принято говорить о том, что аварийность в угольной отрасли снизилась. В самом деле, если сравнить с бурными 1996—1998 годами, она по числу аварий стала ниже. Но за счет чего? Только за счет снижения числа самих шахт и работающих в отрасли. За последние несколько лет количество людей, работающих в угольной промышленности, уменьшилось на 60 процентов, так что число «смертельных» аварий на шахтерскую душу не снизилось, а выросло. В 2001 году в угольной отрасли произошло 13 аварий, в которых погибли 54 человека, в 2002-м — 11 аварий, 40 человек погибли.

С 1994-го по 2000 год была прекращена добыча угля и начаты ликвидационные работы на 153 угледобывающих предприятиях (150 шахт и 3 разреза). Еще 39 угледобывающих предприятий были закрыты к 2002 году. Состояние сохранившихся шахт крайне тяжелое, оборудование изношено, а дисциплина труда и техника безопасности почти близки к нулю.

Оказалось, что, как и предупреждали специалисты, закрытые шахты могут стать причиной аварий. Думается, что с ходом времени — все в большей степени.

Как вся эта деятельность «реформаторов» выглядит в жизни? Мы приводим свидетельство очевидца трагедии в Новошахтинске.

«Чтобы увидеть плачевное состояние угольных шахт Ростовской области, надо спуститься в забой.

Перед спуском на 400-метровую глубину меня благословили на бесчепэшное возвращение. Только внизу понял, что за этим предупреждением стоит. Освещения нет, прогнившее крепежное оборудование уже не держит. Куски породы падали на проход. Шли, как по минному полю, под ногами чвакала вода. В лаве, где непосредственно добывают уголь, тоже проблемы с крепежом, но люди работают, по шесть часов смена. И это все «удовольствие» оплачивается двумя тысячами российских рублей.

То, что случилось на шахте «Западная» города Новошахтинска, рано или поздно и должно было случиться. Мне довелось своими глазами увидеть убитое и варварски разграбленное хозяйство данного предприятия, — пишет корреспондент газеты «Седьмая столица». — Пока горноспасатели готовились к подъему на поверхность шахтеров, решил обойти территорию. Она напомнила мне Грозный. От варварской «бомбежки» неизвестных лиц многие здания превратились в руины. Неудивительно: проходная заколочена, ограждения нет, освещение отсутствует. Одним словом, проходной двор.

«Живая» была только штольня, вокруг которой столпились люди. Ждали подъема не только родственники, но и все те, кого раньше кормила эта шахта. Знакомлюсь с ветераном труда (36 лет шахтерского стажа) Виктором Бутурлимовым: «Буквально месяц назад ушли с шахты мои сыновья. В таких условиях работать невозможно. За две тысячи идти на верную гибель, извольте. В наше время нам был почет и уважение, а сейчас — одно унижение. Им по шесть месяцев зарплату не платят. Как жить дальше? Мне вообще непонятна эта губительски-грабительская политика. Вы посмотрите, что творят. В нашем городе было рабочих одиннадцать шахт, сейчас осталось три. Оставили те, которые на ладан дышат. Рентабельные уничтожили. Взять ту же шахту «Самбек». Там было установлено новейшее оборудование, да и срок эксплуатации приличный — тридцать лет. Замуровали так, что ее и при желании теперь не восстановишь. На «Западной» подобное уже было. В феврале месяце ее топило. Чудом обошлось без жертв. Дай Бог, чтобы людей удалось спасти. Два моих соседа здесь, внизу».

К РАЗГОВОРУ подключилась плачущая Любовь Ткач: «Мой муж там, внизу. Двадцать лет проработал в шахте. Последний раз принес получку в марте месяце — 350 рублей. Угля в этом году не дали. У меня его осталось на два дня. Будем зимой замерзать. Переживаю больше за внучку, ей всего два месяца. Живем на мою инвалидскую пенсию»...

Для подачи воздуха в шахту в спешном порядке резали торчащие из-под земли трубы диаметром в 50 см. Туда вставляли резиновые шланги. Меня удивил их маленький диаметр. Заметив мой вопросительный взгляд, рабочий развел руками: «Других нет. Сам понимаю, что пользы от них мало. Слава Богу, что хоть эти через двое суток нашли».

Тут же на территории встретил первого заместителя полпреда Казанцева Виктора Анпилогова: «Вода в шахту прибывает. Пытаемся ее остановить. Уже больше тысячи машин высыпали вниз. Вода пошла из подземного озера. Оно находится на глубине около трехсот метров, шахтеры — ниже на четыреста метров. Раньше шахты не давал затапливать Кошкинский водозаборник. Теперь его насосы не работают. Вот вам и результат».

Вскоре на поверхность подняли трех самых ослабших шахтеров. На них страшно было смотреть: черные до неузнаваемости люди в промокшей одежде пытались что-то сказать родным, но их сразу заталкивали в санитарные машины и увозили в городскую больницу. На общение с ними был строгий запрет. Мне все-таки удалось поговорить с начальником участка Сергеем Журкиным:

«Когда хлынула вода, мы разделились на несколько групп. Командовал этим заместитель главного инженера Валерий Грабовский. Его группа из 13 человек, в том числе и директор шахты Василий Авдеев, побежали от воды, а мне он указал движение против течения. Думал вначале, что он послал меня на верную гибель. Паники не было. Пробивались вплавь. Нашли возвышенность, по лестнице поднялись туда. Со мной было 17 человек. На следующие сутки вода стала отступать. Мы потеряли одного человека. Знаю, что звали его Сергеем. Его и еще одного товарища послал замерять воду. Сергей не вернулся. Напарник сказал, что он пошел искать выход. Было очень холодно. Со всех сторон дул пронизывающий, холодный ветер. Потом пошел, видимо, углекислый газ. Стало трудно дышать.

До лифтовой шахты пробились с трудом. Там мы встретили еще 16 человек. Наверх сообщили по телефону. Один парень оказался с телефонной трубкой, мы разрезали кабель и методом тыка нашли нужные провода. О тех тринадцати ни моя группа, ни примкнувшая ничего не слышали и не видели. Как нас подняли наверх, вы уже видели».

После всего увиденного и услышанного подошел к начальнику департамента войск гражданской обороны МЧС России Виктору Капканникову: «Надежды на спасение 13 человек мало. Там, внизу, большие проблемы с кислородом, всего 17%. Их пока не обнаружили. К предполагаемому месту пробъемся со стороны другой шахты только во вторник».

Аварийно-спасательный тоннель был пробит к штреку «Западной-Капитальной» глубокой ночью, его провели от соседней шахты имени «Комсомольской правды». Общая длина тоннеля составила 60 метров 70 сантиметров. Когда спасатели прошли через тоннель в штрек, они нашли там надпись: «Мы пошли к вент. стволу». Группа спасателей пошла в том направлении и вскоре нашла шахтеров.

Местонахождение горняка Сергея Ткача, который 23 октября вместе с группой других оказался заблокированным в шахте, пока неизвестно. Как рассказала жена Ткача, он находился в составе той группы шахтеров, которую подняли на поверхность еще 25 октября. «Он был 34-м», — рассказала женщина, добавив, что первое время он провел с группой, но пропал, когда пошел «осмотреть ситуацию у ствола, откуда прибывала вода». По ее словам, звеньевой, который возглавлял группу, поставил для шахтеров жесткие условия — он не отпускал никого по одному. «Мой муж ушел вместе со своим товарищем, и этот товарищ рассказал, что Ткач оставил его и, сказав, что сейчас вернется, пошел вперед», — сообщила она. «Горняк рассказал, что видел впереди огонек Ткача достаточно долго, но потом огонек резко пропал», — добавила она.

Спасенных горняков шахты «Западная-Капитальная» на носилках несли по штрекам к подъемнику соседней шахты. Самостоятельно шахтеры, которые провели под землей более пяти дней, передвигаться не могут. Один из них находится в крайне тяжелом состоянии.

Спасателям надо было пройти под землей примерно три километра, чтобы добраться до подъемника и поднять наверх 11 шахтеров и тело одного погибшего горняка.

Вот так. Подробностей из Приморска пока нет. Но ясно и без них: два шахтерских города России погружены в кошмар и скорбь. Мы привычно виним власть в этих трагедиях. Но давайте в этот раз все-таки назовем поименно тех, кто затеял реструктуризацию отрасли — ведь все специалисты признают, что причина именно в этом, да еще в приватизации шахт. Вспомним, с чего все началось.

10 ИЮЛЯ 1989 года на шахте им. Шевякова в г. Междуреченск Кемеровской области с требованиями улучшения условий труда и повышения жизненного уровня шахтеров началась первая массовая забастовка.

Весной 1991 года была проведена вторая всесоюзная забастовка угольщиков.

3 июля 1991 г. Верховным Советом РСФСР принят Закон «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации», в соответствии с которым в угольной промышленности было акционировано 6 шахт, 3 разреза, одна обогатительная фабрика и 2 машиностроительных завода.

28 ноября 1991 г. Ельцин издал указ «О реорганизации центральных органов государственного управления РСФСР», в соответствии с которым было образовано Министерство топлива и энергетики Российской Федерации. Первым министром был назначен Дьяков Анатолий Федорович. В последующие годы Минтопэнерго России возглавляли Лопухин В.М., Шафранник Ю.К., Родионов П.М., Немцов Б.Е., Кириенко С.В., Генералов С.В., Калюжный В.И., Гаврин А.С.

12 ноября 1993 г.Мировым Банком реконструкции и развития (МБРР) выпущен первый вариант Основного доклада о положении в угольной отрасли России с обоснованием необходимости ее перестройки, который был обсужден с представителями Минтопэнерго России и компании «Росуголь» в декабре 1993 года в Москве. И принят к исполнению.

И уже 25 декабря 1993 года правительство России приняло постановление о закрытии первой шахты — «Хальмер-Ю» производственного объединения «Воркутауголь». В эти же декабрькие дни Егор Гайдар (он тогда был председателем правительства) принимает решение о «санации неперспективных» шахт, что означало: ликвидация. Денег, естественно, не хватало. Ликвидацию шахт из бюджета финансировать не стали — переложили это на плечи самих угольных предприятий. Создали межведомственную комиссию, которую шахтеры называли похоронной командой. Но, видимо, не хватало размаха, дела по ликвидации шли туго. Для подогрева реформаторского пыла в мае 1994 года 17 человек, представляющие ключевые экономические и социальные ведомства России, компанию «Росуголь» и шахтерские профсоюзы, были вызваны «на ковер» в Вашингтон, в штаб-квартиру МБРР. «С целью более подробного обсуждения результатов исследований, содержащихся в докладе Мирового Банка, о положении в угольной отрасли России с обоснованием необходимости ее перестройки», — сообщалось в прессе. Ну а дальше — пошло-поехало.

Жанна КАСЬЯНЕНКО.

Примечательно, что во всех правительственных документах, связанных с реструктуризацией угольной отрасли, равно как ельцинской, так и путинской поры, присутствует один главный мотив: погасить социальную напряженность. Речь о технике безопасности, о новом оборудовании, об отечественных разработках новых машин и технологий для отрасли вообще не идет. Это вообще характерно для нынешней России, которой командуют не специалисты, а «менеджеры». Иными словами — торгаши, спекулянты, выжиги, цель которых — собственная прибыль. Любой ценой. Даже такой, какую платят в эти дни два шахтерских городка. «Гасить социальную напряженность» будут и там. Наверное, выделят какие-то крохи на лечение выжившим и на похороны погибших. Но едва ли эти средства будут оторваны от выборных бюджетов партии власти. Скорее наоборот — придется дополнительно потратиться на рекламу Шойгу, Грызлова и Путина, чтобы убедить шахтеров, что нынешняя власть — и есть то самое, о чем они мечтали, бастуя против власти Советской в 1989 году.