Буржуазные газеты и телеканалы гадко хихикают: мол, врезали красному по полной программе. И за что? Флаг поднял. Всего-то несколько секунд, пишут они, развевался красный флаг над Думой. Зато теперь смельчак — на больничной койке... Что тут скажешь? Не секунды, а почти полчаса трепетало алое знамя над центром Москвы. Но дело не в этом. В оккупированном Краснодоне советский флаг тоже недолго реял над городом, и этот подвиг запомнили навеки. Сами эти шелкоперы, конечно, не способны проявить даже сотой доли той отваги и самоотверженности, которой переполнено сердце 31-летнего Армена Бениаминова. Сейчас он в больнице. У него тяжелое сотрясение мозга, другие травмы. Говорить долго он не может. Поэтому мы старались расспросить его о самом важном.

     — Почему ты это сделал, Армен?

     — Я просто стремился восстановить справедливость. Миллионы людей в стране сегодня считают красный флаг единственно своим. Ведь как его у нас отняли, помните? Ночью с Кремля сняли и повесили триколор, который тогда и государственным флагом официально не был, а только по указу Ельцина считался таковым. Но указ — не закон. Тем не менее он висел над Кремлем. И это ранило людей, которые голосовали на мартовском референдуме 1991 года за сохранение Советского Союза, но их волю жестоко растоптали. Долгие годы нам приходилось бороться за то, чтобы власть согласилась восстановить хотя бы часть советской атрибутики. Смотрите — этот красный флаг вернули в армию. Разве можно отнять у народа его славу? Этот флаг реял над рейхстагом, под ним принимали парад Победы, но его же выносили из окружения, прострелянного, пропитанного кровью советских бойцов. С ним вышли первыми в мире в космос, он развевался над всеми великими стройками СССР. С ним у народа связано понятие победы и прорыва вперед. Да разве только у нашего народа?

     7 ноября объявили Днем согласия и примирения. Но я не могу примириться с нищетой, развалом экономики, разрухой, вымиранием России со скоростью миллион человек в год, не могу. Я — из Псковской области. Ее население — 789 тысяч. За год мы теряем в стране более чем по одной области.

     — Но как ты попал на крышу Госдумы?

     — Как попал? Тоже все просто. Дума в праздничный день не работает. Но по делам я хожу в Думу каждый день, постоянно бываю в парламентской библиотеке, готовлюсь к защите кандидатской диссертации. Я заметил: там есть лестница, которая ведет на крышу. Крышу сейчас ремонтируют, там ходят рабочие. И шестого ноября вечером я прошел по этой лестнице на крышу. Спрятался, пока рабочие там были, потом они ушли, заперли дверь, и я остался на крыше. Взял с собой бутерброды, лимонад. Было очень холодно. Но я завернулся в знамя, оно меня и согрело.

     Откуда у меня это знамя? Оно у меня давно. Когда еще я занимался предпринимательской деятельностью и был если не состоятельным, то и не бедствующим человеком, сшил его в ателье из шелка. В рекламной фирме заказал серп и молот. Кстати, это не первая моя акция с этим знаменем. Оно у меня боевое. Девятого мая этого года я раскинул его над станцией метро «Лубянка». А еще раньше, в Пскове, мы с товарищем водрузили его в день освобождения города от фашистов над городской администрацией. Вообще, это знамя у меня ассоциируется в первую очередь в Победой. Мой дед воевал, защищал СССР, и я считаю себя в долгу перед ним.

     — Ну а что было наутро?

     — Утром я поднялся к флагштоку. Там один трос, не два, как пишут теперь в газетах. Он перекинут через два ролика, ну как белье вешают на балконах. И поэтому я привязал флаг к тому же тросу, на котором крепился и триколор. Поднимая красный флаг, я крутил трос, при этом одновременно спускался триколор. Я его не срывал и просто физически не смог бы этого сделать. На это просто не было времени. И еще я принес с собой четыре тысячи листовок. Там была всего одна фраза: «Да здравствует Великая Октябрьская социалистическая революция!» Я заказал их заранее и собирался спустить вниз на парашюте в специальном контейнере, чтобы они не разлетались над крышей Думы, а падали на демонстрацию. Но сделать этого не удалось — парашютную ткань размером три метра на четыре с половиной сдуло с крыши. Именно ее и приняли за государственный триколор, который я якобы сорвал.

     Когда красный флаг был поднят, а триколор приспущен, я пристегнул себя наручником к тросу: пока будут со мной возиться, флаг будет виден людям. В самом деле, вскоре пришли люди в черном и с черными автоматами. Не знаю, кто они. Обычно в Думе стоят сотрудники федеральной службы охраны — на них зеленая форма. А эти были в черном. Они орали на меня, требовали снять флаг. Я отказался, сказал, что постою еще. Предъявил документы. Дело в том, что у меня иммунитет — я кандидат в депутаты Госдумы по списку КПРФ в Западной региональной группе, в своей Псковской области. А вообще я — госслужащий категории Б. На них это не произвело никакого впечатления. Сразу — под дых кулаком. Вернее, не сразу, а после того, как отвернулись камеры. А потом они отомкнули мой замок, которым я себя к тросу прикрепил, сковали мне руки за спиной наручниками, бросили на спину и тащили по крыше, потом по лестничным пролетам. Там металлические выступы разные, каменные ступени. Поскольку руки связаны, я ничего не мог сделать. Били головой о железяки на крыше, о ступени. Потом я потерял сознание. Очнулся в лифте. Там снова били. Я бы ответил, но ведь я же связан!

     Потом меня вывели во двор Госдумы, спустили в какой-то полуподвальный этаж, пристегнули к железной лестнице. Там стояла страшная вонь и было очень холодно. Часов пять я там сидел. Когда за мной пришли, руки были распухшие. В общем, потом меня привели в Думу, где уже находились оперативники из Тверского отделения. Без медицинского освидетельствования и без адвоката я не стал давать показания. Они это записали и отвезли меня в Тверское отделение милиции. Там мне хоть разрешили выпить чашку кофе или какао, согреться. Потом отвезли в травмопункт, где зафиксировали побои. И отпустили домой. Уже ночью мне стало очень плохо, началась рвота, головная боль. Я вызвал «скорую». Поставили диагноз — сотрясение мозга. И меня доставили в больницу.

     Врачи здесь относятся ко мне хорошо. Лечат квалифицированно. Хотел в понедельник отпроситься, не отпустили, говорят, что сотрясение серьезное и надо полежать. В милиции мне сказали, что мной будет заниматься прокуратура. С меня взяли подписку о невыезде...

     — Досталось тебе, что и говорить... Но жалеешь ли ты об этом?

     — Нисколько! Я не нарушил закон. Я не оскорбил никого действием. Когда бросаются майонезом и помидорами — это лучше? Но это расценивают как хулиганство. Невозможно мой поступок назвать хулиганством, я думаю. Тем более что он принес много радости демонстрантам, тысячам людей.

     — От имени всех наших читателей, Армен, — успехов тебе и скорейшего выздоровления.

  К. ЖАРОВА.