В эти дни отмечается десятилетие зловещего ельцинского указа “О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации”, ставшего прологом к расстрелу Верховного Совета РСФСР. И это придало дополнительную актуальность очередному нашему разговору с Анатолием Ивановичем Лукьяновым — о Конституции, которая была принята после кровавой расправы над законно избранным высшим органом государственной власти, в сравнении ее с Конституцией Советской.

Виктор КОЖЕМЯКО. В прошлый раз, Анатолий Иванович, вы вспоминали академика Сахарова, который пришел в Кремль во время “перестройки” с плакатом на груди: “Вся власть — Советам!” Вот ведь как, за Советскую власть — полноправную, в его представлении — боролся ученый и правозащитник. Да и не только он: сейчас уже забыли, что вся борьба начиналась тогда отнюдь не против Советской власти, а как бы за нее. Но чем обернулось? Нет Советов, нет Советской власти. Какую же власть в результате мы получили?

Анатолий ЛУКЬЯНОВ. Можно для начала послушать самих властвующих. Что, например, сказал однажды ныне действующий президент: “За последние десять лет управление в России принадлежало узкой группе лиц, приватизировавших государственную власть”.

В.К. Приватизировавших... Что ж, достаточно точно. А где и когда это было сказано?

А.Л. На пресс-конференции в Интернете в марте прошлого года. Будем считать, что это вырвалось в некоем порыве откровенности. Так иногда бывает. Послушаем премьер-министра господина Касьянова — это он выступает в Риме: “Защита государства не может быть и не является для нас приоритетом. А вот защита прав собственников и собственности и есть наш приоритет”.

В.К. Тоже откровенно.

А.Л. Еще один деятель, “выдающийся” российский олигарх — из Лондона: “Власть в России нанимается капиталом. И форма этого найма называется выборами. В то же время капитал должен защищать себя сам. Поэтому очень важно, чтобы те люди, которые считают себя предпринимателями, капиталистами, сами пошли на этот период во власть... Во всяком случае отныне и навсегда голодранцы управлять Россией не будут”.

Цинично и точно! Это о тех “голодранцах”, которые разгромили фашизм, положив свои жизни на алтарь Победы, которые отстроили затем страну и первыми направили человека в космос, которые создали мощнейшую науку и лучшую в мире культуру... Это все — “голодранцы”. Такой “голодранец” и я, потому что познал в войну, что такое хлеб из картофельных очисток — тошнотики так называемые, познал тяжелейшую работу, лишения и смерть близких. Сказанное одним из реальных хозяев нынешней жизни — оскорбление всем советским людям, и особенно нашему поколению, но вместе с тем это констатация факта, у кого сегодня настоящая власть.

В.К. Констатация предельно прямая и четкая!

А.Л. Если кому-то и таких признаний недостаточно, предлагаю обратиться к недавно вышедшему исследованию Совета по национальной стратегии, которое названо “Государство и олигархия”. Труд более двадцати политологов, вовсе не коммунистов. И вот что они как исследователи вынуждены заявить: “Кабинет Касьянова является комитетом по делам олигархов, которым принадлежит 85 процентов всех акций корпораций России. Государство же, прикрываясь либеральной риторикой, не исполняет даже функций ночного сторожа, но расчищает дорогу для усиления всевластия и влияния олигархов”.

В.К. То есть нынешнее государство, созданное в нашей стране,— просто орудие в руках кучки сверхбогачей.

А.Л. И это уже невозможно скрыть, это становится очевидным для многих и многих! Сошлюсь на социологический опрос, проведенный Агентством региональных политических исследований в 32 регионах страны. Задавался вопрос: “Кому принадлежит власть в России?” Ответы таковы: 37 процентов респондентов (больше всех) заявили, что реальная власть принадлежит нынче крупному капиталу; 19 процентов — организованной преступности; 15 процентов (всего 15) — президенту России; 12 процентов — чиновникам и бюрократам.

Не правда ли, весьма показательно? Кстати, о какой-то власти Госдумы и региональных органов заявили только 4—5 процентов опрошенных...

В.К. Самых наивных, я полагаю.

А.Л. Итак, если сопоставить все приведенные мною точки зрения — сверху и снизу, то можно абсолютно твердо сказать: сегодня власть в нашей стране принадлежит компрадорскому олигархическому капиталу, который диктует свою волю, проведение своих интересов и президенту, и правительству, и парламенту, и органам на местах.

В.К. И все это ведь установлено под сенью ельцинской Конституции, силой и впопыхах навязанной стране десять лет назад после расстрела Верховного Совета.

А.Л. Конституция эта сама по себе лепилась со всяческих зарубежных образцов и в отличие от предыдущих, советских, широким кругом людей не обсуждалась. Какое там, она не обсуждалась вообще! В то время, например, как обсуждение сталинской Конституции продолжалось четыре месяца, приняли участие в этом более 50 миллионов человек, было получено огромное количество предложений. Свыше 140 миллионов человек участвовало в обсуждении проекта Конституции 1977 года.

В.К. Я это прекрасно помню — в “Правду” тогда приходило неимоверное количество писем с предложениями, замечаниями и пожеланиями по вынесенному на всенародное обсуждение проекту важнейшего государственного документа. Ныне, конечно, утверждают, что все это было формально — только видимость обсуждения...

А.Л. Неправда! В Москву тогда поступило около 400 тысяч предложений о поправках в Конституцию, и в ее текст были внесены 324 поправки. Можно сказать, непосредственно от народа. Я был в Конституционной комиссии, сам работал в составе той группы, которая “доводила” текст Основного Закона с учетом поступавших предложений, и ответственно заявляю: все они тщательнейшим образом изучались и реализовались. Так что в этом смысле Конституция стала выражением воли народа. Ведь своими мнениями делились люди из самых разных категорий населения нашей страны.

В.К. А как бы вы сказали — чьи интересы в первую очередь отражала и выражала Советская Конституция?

А.Л. Конституций советских, как вы знаете, было несколько. Начиная с 1918 года. Но я сейчас хочу вспомнить, как в 1962 году мне довелось по поручению руководства работать в архиве Иосифа Виссарионовича Сталина. Через мои руки прошло тогда более девятисот документов, отразивших в том числе и личное сталинское участие в работе над Конституцией 1936 года. Так вот, из этих документов совершенно однозначно открывается, что не было для Сталина выше интересов, чем интересы рабочего класса, трудящихся. И он был полон веры в то, что олицетворяет идеи рабочего класса, выполняет волю трудящихся. Не свою власть личную, а власть трудового народа! Себя же воспринимал лишь как выразителя и, если хотите, слугу этой власти.

Сравните с Ельциным, у которого все было подчинено властвованию и удержанию личной власти любой ценой.

В.К. Вплоть до танковых пушек... Но личная его власть, как и у нынешнего президента, согласитесь, направлена была на утверждение всевластия капитала, о чем мы с вами только что говорили.

А.Л. Конечно! А вот у Сталина, как и у Ленина, что бы им ни приписывали сегодня, целью жизни было утверждение и осуществление власти трудящихся. Это было и главнейшей целью партии, которую они — каждый в свое время — возглавляли. Это красной нитью проходит через все поправки, вносившиеся сталинской рукой в будущую Конституцию, которая получит потом его имя.

В.К. Могли бы привести конкретные примеры?

А.Л. Сталину принадлежало, по моим подсчетам, одиннадцать статей Конституции. Именно Сталин настоял, чтобы в Основном Законе, уже в статьях второй и третьей, сразу говорилось, что политическую основу страны составляют Советы, в лице которых вся власть принадлежит трудящимся города и деревни. И потом он через всю Конституцию это проведет!

Бухарин предлагал, чтобы Декларация прав трудящегося народа была провозглашена отдельно от Конституции. Как бы вводной частью. Сталин категорически против этого возразил. Он добился, чтобы статьи о правах человека, прежде всего о социальных правах граждан, были включены в саму структуру Конституции как наиважнейшие. О праве на труд, на образование, на отдых, на социальное обеспечение, на бесплатное здравоохранение. Это — впереди всего! Как коренное, основополагающее. А потом уже политические свободы. Пусть найдут какую-либо другую Конституцию, действовавшую с 1936 года, где бы такое было. Этого нигде не было!

Таким образом конституционно была закреплена власть трудящихся, получившая дальнейшее развитие в Конституции 1977 года. И что старательно обошла, от чего отказалась Конституция ельцинская.

В.К. В чем прежде всего это проявилось?

А.Л. Вместе с Советами уничтожена сама система народовластия. Впрямую оно осуществляться не может, идет через выборных представителей. А представительство это шло у нас от низовых коллективов — через Советы. И эти представительные органы выражали мнение населения и одновременно контролировали исполнительную власть. Вот на чем Советская власть строилась!

В.К. И чего сейчас нет?

А.Л. Конечно. Ведь Советы — это были 2 миллиона человек, среди которых, кстати, коммунисты никогда не составляли большинства. Самое большое — 40 с чем-то процентов. Но это было мощнейшее представительство рабочих, крестьян, пропорциональное представительство всех слоев населения. И многонациональное представительство. А когда нынешние обвинители говорят, что партия всем руководила, так опять же надо иметь в виду, что это была 18-миллионная партия, а не один, как сейчас, человек — президент.

Словом, во власти у нас было массовое представительство, которое составляло единую систему — от низового Совета до Верховного. Основой этой власти был трудовой коллектив. Он выдвигал кандидатов в депутаты, и по сути своей был ячейкой, на которой базировалось общество. Сегодня вы на телевидении не увидите ни рабочего, ни крестьянина. А было совсем иначе! И трудовой коллектив, выдвигая своего кандидата, хорошо знал, кого он выдвигает. Сегодня это заменено “человеком с улицы”.

В.К. В кавычках, разумеется?

А.Л. Естественно. А фактически — денежным мешком. Да и численно насколько сужено представительство во власти! Сегодня все представительные органы — это где-то около 30 тысяч человек, а не 2 миллиона, которые были в Советском Союзе, или 1,5 миллиона, как в РСФСР.

В.К. Вот и можно поставить законный вопрос: где же истинной демократии больше? А чиновнический аппарат при этом резко вырос.

А.Л. Он сегодня больше, чем был во всем Советском Союзе, что тоже показательно... Мы имеем нынче президентскую власть, и нам говорят, что она похожа на французскую, что это примерно французский вариант конституции. Вспоминают тут же де Голля и Миттерана. А я скажу: да, на французскую Конституцию похоже, но только... если это конституция Луи Бонапарта!

И самое главное в том, что за этой похожестью — совершенно необъятные полномочия президента. В Конституции есть 80-я статья, где записано, что президент определяет направление внутренней и внешней политики страны.

В.К. Один!

А.Л. Да, один. Этого, согласитесь, было бы достаточно для любого монарха. Но, оказывается, тут мало этого! Он и право законодательной инициативы, и право вето имеет, он подписывает законы. Значит, это законодательная власть? Он направляет работу более полутора десятков министерств непосредственно. Значит, это исполнительная власть? Он назначает около 20 тысяч судей! Это, значит, судебная власть?

Между тем в Конституции не определено, какая же у него власть. Там заложено разделение властей так жестко и в таких масштабах, каких современный парламентаризм, пожалуй, нигде не знает, но президент как бы парит над всеми ветвями власти, располагая огромными полномочиями.

В то же время примерно раз в три месяца собирается синклит олигархов, который диктует президенту, что надо делать.

В.К. Вы имеете в виду эти совещания с “представителями бизнеса” или “элитой делового мира”?

А.Л. Их, конечно. Хотя такими совещаниями пути влияния “денежных мешков” на высшую власть, конечно, не исчерпываются.

В.К. А что на низовом уровне, Анатолий Иванович?

А.Л. На низовом вот что. Местное самоуправление не признается теперь государственной властью. Оно обескровлено, оно не имеет финансов, а что из этого следует, думаю, понятно.

В.К. Советская Конституция — и нынешняя. Две конституции, две совершенно разные власти, два строя жизни. Можно сказать, два абсолютно разных мира! Как вы коротко подытожили бы, что было отброшено и чем заменено за эти десять лет?

А.Л. Вместо господства общенародной собственности — господство частной собственности.

Вместо приоритета коллективных, общественных интересов — атомизированный интерес индивидуума.

Вместо единства государственной власти — разделение властей.

Вместо полномочного народного представительства — донельзя урезанный парламентаризм.

Вместо государственной власти на местах — обескровленное местное самоуправление.

Вместо укрепления государственного суверенитета — приоритет так называемых общечеловеческих ценностей.

В.К. Ну и что принес такой переворот нашему обществу, нашему народу, большинству граждан? Если, опять-таки в самой сжатой форме, к десятилетнему юбилею подвести итог.

А.Л. Заглянем в официальные данные статистики да и просто оглянемся вокруг.

В сфере экономики. Почти в два раза уменьшилось промышленное и сельскохозяйственное производство. Ряд отраслей фактически погиб, а износ основных производственных фондов составил в среднем 70 процентов. Идет распродажа недр, земли, лесов, водных бассейнов, разрушается единая система энергетики, транспорта и связи, нарастает вывоз капиталов за рубеж.

В социальной сфере. Непрерывно растет социальное неравенство, социальная несправедливость, углубляется пропасть между щепоткой богачей и огромным морем бедняков. По уровню и качеству жизни россияне оказались на 60-м месте в мире, а по числу миллиардеров — на 

9-м. Более 40 миллионов человек живет за чертой бедности, а смертность приблизилась к миллиону человек в год.

В духовной сфере. Произошла утрата жизненных ориентиров и национальной идеи. Нанесен тяжелейший удар по системе образования, здравоохранения, по науке и культуре. Страну захлестывают наркомания, проституция, детская беспризорность. Втрое выросла преступность. Человек чувствует себя полностью беззащитным перед лицом криминала, коррупции и произвола чиновников.

В международной сфере. Налицо сдача позиций нашей страны как великой державы и все большее превращение ее в сырьевой придаток мирового капитала. Потеряны многие былые наши союзники. Подорваны силы, призванные обеспечивать оборону и безопасность нашего государства.

В.К. Да, плоды горькие, потери огромные. Кажется, абсолютно ясно, чт`о необходимо менять в нынешнем государстве, в том числе и в его Конституции как основе жизни общества. Продолжим разговор об этом?

А.Л. Надо продолжить.