Несколько тревожных недель между двумя пленумами ЦК КПРФ 10 апреля и 25 мая для нас, коммунистов, позади. Надежды недругов нашей партии на раскол в который раз окажутся несостоятельными. А взяться за перо меня заставила аргументация одного из исключенных — Г.Н. Селезнева о том, что 26 региональных организаций КПРФ не поддержали решение пленума, и это, мол, свидетельство начала конца партии. Отнюдь! Как член ЦК и руководитель одного из областных отделений партии, хочу прояснить ситуацию. Дело в том, что на пленуме 10.04.02 года я возражал против принятия решения об оставлении всех постов в Госдуме в ответ на передел пакетного соглашения. Но это совершенно не означает, что я не согласен с принципиальным решением об исключении трех руководящих товарищей из партии. Можно просто блефом обиженного назвать попытки объявить причиной такого решения «подковерные интриги Зюганова». Заставить нас, членов ЦК, поступать не так, как велит совесть, просто немыслимо — это означало бы собственными руками уничтожить то, что мы возрождали и строили в новой КПРФ. Пережив трагедию развала КПСС, коммунисты получили прививку от многих внутрипартийных болезней КПСС. И нормой нашей партийной жизни стал обмен мнениями до принятия решения и обязательное его исполнение, что и продемонстрировал пленум ЦК 25.05.02 года. Перед Уставом равны все — и рядовые, и генералы партии, это важный признак здоровья организма партии.

Скажу честно, что сомневался в правильности решения предыдущего пленума в отношении Геннадия Николаевича. Но, ознакомившись с многочисленными ин-тервью после пленума, а также с результатами голосования по Закону об обороте сельскохозяйственных земель, в котором Председатель Думы не участвовал (и уж тем более не высказал своего мнения публично), стало ясно: это не поиск компромиссов, это трусость и соглашательство. Поэтому его исключение — не начало конца партии, как предсказывает спикер, а скорее ее очищение и начало конца политической карьеры самого Г.Н. Селезнева.

Задолго до исключения С.П. Горячевой я с удивлением наблюдал за выступлениями Светланы Петровны, в прошлом нашего надежного и проверенного товарища. Как можно расценить, например, заявление по Радио России о том, что принципиальная позиция ЦК и фракции о неподдержке концепции бюджета страны на 2002 год есть политиканство и противоречит интересам избирателей? Мне кажется, что, к сожалению, данная ситуация подтверждает старую истину: проверка властью — не менее трудная проверка, чем баррикадами. Совсем негоже сейчас пытаться противопоставить первичную организацию решениям ЦК — вот это попадает под определение раскольнической деятельности. Уверен, номер не пройдет, коммунисты разберутся.

Горечь испытал оттого, что, зная решение пленума, не дожидаясь повторного рассмотрения в Думе, Н.Н. Губенко принял собственное решение фактически откатиться от членства в партии коммунистов. Мы им гордились и заслуженно ува-жали. Творческие люди склонны к эмоци-ональным порывам. Хочу верить, что Ни-колай Николаевич поддался искреннему желанию остаться нужным делу спасения культуры. Но уверен, что среди тех, кто вдруг яростно стал защищать председателя Комитета по культуре, достаточно много людей, внесших свой вклад в ее уничтожение. И эти действия неискренни и направлены больше на то, чтобы нанести ущерб авторитету Компартии. Сохраняю надежду на возвращение Николая Николаевича в наши ряды.

Подвести итог сказанному хочу словами моего товарища по партии — рабочего В.В. Ладана, вставшего в ряды коммунистов в 1992 году: «Я горд тем, что вступил и работаю в партии, которая способна принимать такие принципиальные решения». Поэтому прошу исключить нашу областную организацию из числа тех 26 региональных отделений, на которые так рассчитывает Г.Н. Селезнев в плане раскачивания ситуации в партии. Скорее наоборот: меньше будем ожидать удара в спину — значит, смелее можно идти вперед.

M.В. АНТРОПОВ,

член ЦК КПРФ, первый секретарь Мурманского обкома.