С некоторых пор День Российского флага, 22 августа, отмечается у нас скромно. А какие дифирамбы исполнялись в 1990-х! Прямо-таки эпиталамы. «Под бело-сине-красным флагом (...) прошла почти вся подвижническая деятельность Петра Великого (...). Под российским триколором сражались войска Суворова, проходила Отечественная война 1812 года...» Так пел восторженный автор в очерке с лучезарным заголовком «Цвет нации», опубликованном президентскими «Российскими вестями» 23 июля 1994 года.

     Напрашивается другое наименование для очерка в «РВ»: по аналогии с названием фильма «Ошибка резидента» — «Фальшивка президента». Потому что даже официальные герольды вынуждены были скрепя сердце и скрипя зубами дать отпор неуемному восхвалению триколора: «...Никогда в императорский период истории русские полки не сражались под бело-сине-красными флагами, как иногда пишется...» Это можно прочитать в книге «Герб и флаг России. X—XX века», созданной «четырехглавым орлом» отечественного гербоведения — В.А. Артамоновым, Г.В. Вилинбаховым, С.Ф. Фаизовым, А.Л. Хорошкевич — и выпущенной московским издательством «Юридическая литература» в 1997 году. Но уже на следующий год правительственная «Российская газета» подхватила «переходящее знамя» 1812 года: «Под российским флагом (...) сражались чудо-богатыри А.Суворова и М.Кутузова» («РГ» от 19 августа 1998 года). А 22 августа 1999-го на радиостанции «Маяк» выступали шустрые мальчики, певшие песенку собственного сочинения «Наш флаг«, где приписали триколор не только Суворову и Кутузову, но еще и Потемкину. Они бы и Румянцева-Задунайского упомянули, да он в строку не влез.

     Возможно, официозная пресса 1990-х годов и не обманывала читателей. Информационное пространство в России захватили тогда недоучки и недоумки, прикрывавшие невежество редким нахальством. Обманывает тот, кто знает правду. Между тем правда в то время перешла в оппозицию. И обнаглевшие пустобрехи принялись заполнять газетные и журнальные страницы ахинеей и офигеей. Та же «Российская газета» в номере от 28 июня 1995 года напечатала очерк «Кирасиры опять на конях», из которого следовало, что при Ватерлоо бились русские войска. Не нужно быть историком, нужно было лишь посмотреть могучий фильм Сергея Бондарчука «Ватерлоо», чтобы знать: в той битве, поставившей точку в военной биографии Наполеона, принимали участие не русские, а прусские, то есть немецкие, войска. Однако для безграмотных писак что русский, что прусский — все едино.

     ...В марте 1814 года парижане вывешивали из окон флаги вступавших в столицу Франции союзников — русских, австрийцев, пруссаков. Жители Парижа — кто от души, разочаровавшись в Бонапарте, а кто нехотя, жалея своего кумира, — приветствовали русскую армию бело-сине-красными флагами, перешитыми из сине-бело-красных французских триколоров. (Tricolore — по-французски «трехцветный», вот откуда взялось название любимого флага демократов, всегда предпочитавших импортные товары и иностранные слова.) Тем временем наши воины входили в город под своими собственными знаменами, не имевшими ничего общего с трехполосниками. Классические полковые знамена русской армии конца XVIII—XIX веков представляли собой вписанные в квадрат кресты, повторявшие форму российских орденов — святого Александра Невского, святой Анны, святого Владимира, святого Георгия. Косые лучи на знаменах именовались «углами». Чтобы различать полки, крест и углы делались самых разных цветов. Круг в центре всегда был ярко-оранжевым, солнечным. В самом деле, знамена являли собой образ испускающего яркие лучи красна солнышка.

     Кто-то увидит здесь противоречие: оранжевое, золотое — не красное. Однако ошибки или натяжки тут нет: слово «красное», согласно словарю С.И. Ожегова, «употребляется в народной речи и поэзии для обозначения чего-нибудь хорошего, яркого, светлого».

     Почитатели триколора обожают обзывать людей с красными знаменами «маргиналами», то есть «запредельными, несущественными». По такой логике, к «маргиналам» следует отнести и князя Пожарского, и князя Игоря. «Бились день, бились другой, на третий день пали стяги Игоревы». А сражались воины князя под красными флагами. Об этом говорит другое место из «Слова о полку Игореве»: «Чрьлен стяг, бела хорюговь, чрьлена чолка, сребрено стружие — храброму Святьславличю». Переводя на современный русский язык, червленый, червонный, красный стяг (воинское знамя), белая хоругвь (церковное или полковое знамя), красный бунчук (кавалерийское знамя), серебряное древко полагались на Руси за храбрость.

     Ополчение Минина и Пожарского вошло в 1612 году в Москву с густо-красным, малиновым знаменем, на одной стороне которого находилось написанное золотом поясное изображение Христа, а на другой — золотое же изображение библейского полководца Иисуса Навина и Архангела Михаила, главного небесного воителя. Сочетание красного с золотым — как на флаге СССР!

     И что самое показательное: к числу «маргиналов» относится... Петр Первый! Для эскадр адмирала, вице-адмирала и контр-адмирала Петр учредил соответственно белый, синий и красный флаги с синим андреевским крестом в верхней части у флагштока. Царь в свое время носил морское звание контр-адмирала, и по чину ему полагался именно красный флаг. 27 июля (7 августа по новому стилю) молодой российский флот под командованием Петра I одержал первую крупную победу. У мыса Гангут русские суда были блокированы шведскими. Пришлось прорываться с боем. Галеры под красными контр-адмиральскими флагами смело атаковали десять шведских боевых судов и после упорной абордажной схватки захватили их. После Гангута Петр получил звание вице-адмирала, а по окончании Северной войны ему присвоили очень интересный чин — «адмирал от красного флага». Нетрудно заметить, как похоже красное знамя Советского Союза на красный контр-адмиральский флаг Петра I. Только в верхнем углу не косой андреевский крест, а серп и молот, соединенные крест-на-крест.

     Во время Прутского похода 1711 года гвардейские Семеновский и Преображенский полки действовали под красными знаменами с золотым крестом в верхнем углу и надписями: «Сим знамением победиши», «За имя Иис. Христа и християнство». Предстояло воевать с иноверцами-турками, поэтому Петр I обратился к русским и христианским традициям. Еще до крещения Руси иностранные путешественники отмечали особое пристрастие россов к красному цвету. «Красный» означало у нас «красивый». Героиня русских народных сказок — Василиса Прекрасная. Место, где ставились образа, называлось «красный угол». «Весна-красна», «лето красное», «красна девица» — говорили на Руси. Остроумцы блистали «красными словцами», грамотеи писали «с красной строки», даже на рынке назначали «красную», высшую цену. В России мечтали об аленьком цветочке и алых парусах, а в лихое время вспоминали: «На миру и смерть красна».

     Впрочем, красный цвет облюбовали и англичане. На флаге Англии — красный крест святого Джорджа (Георгия), небесного покровителя англичан; до начала XX века они сражались в красных мундиpax, торговый флаг бывшей «владычицы морей» почти целиком алый, поэтому называется Красным (Red Ensign).

     Две «красные» нации — русские и англичане — схлестнулись в Крымскую войну. Будете в Севастополе, обязательно посетите панораму Рубо на Историческом бульваре. Живопись здесь плавно переходит в реальный предметный мир: пушки, заграждения, блиндажи... На переднем плане — поднятый над Малаховым курганом красный флаг, призывающий русских солдат оборонять Севастополь. Не только в России, но и в Европе красное знамя было символом смертного боя, в отличие от белого — знака капитуляции и мольбы о пощаде.

     В конце 1980—начале 1990-х годов за триколор ухватились из-за незнания его истории. Все дореволюционное слепо приветствовалось тогда «сливками общества», которые на поверку оказались прокисшими. Перефразируя Ленина, можно сказать: узок кругозор этих демократов, страшно далеки они от культуры. Но их дело не пропало. Демократы разбудили Ельцина. Ельцин поднял над Россией триколор. Его подхватили, размножили, развесили на всех углах, ему стали приписывать несусветные заслуги.

     Однако если неверно утверждение «Российских вестей» о том, что под триколором «проходила Отечественная война 1812 года», может быть, неверно и то, что под ним «прошла почти вся подвижническая деятельность Петра Великого»? Мы уже выяснили: царь часто использовал красный флаг. Что касается трехцветного, то в разные периоды своей жизни Петр испытывал к нему различные чувства. Но давайте прежде выясним, откуда появился у нас трехполосник.

     «Да кто его отец» — слова из эпиграфа к 1-й главе «Капитанской дочки» Пушкина. А кто создатель, «отец» триколора? Петр I ни разу не упоминал о своем «отцовстве». По всей видимости, к моменту рождения царя флаг тоже был уже «рожденным». В 1693 году юный Петр подарил бело-сине-красный флаг с золотым двуглавым орлом архангельскому архиепископу Афанасию. Как резонно пишет В.А. Артамонов в книге «Символы России» (Москва, «Панорама», 1993, с. 110), «при изготовлении старых русских знамен соблюдалась строгая преемственность: обветшавшие «строились» против прежнего ветхого «слово в слово»; и Петр, которому едва минуло 20 лет, еще не обрел всей полноты самодержавной власти и не мог произвольно менять государственные символы». Очень может быть, молодой Петр Алексеевич вытащил образец этого флага из кремлевских сундуков. Как полотнище могло там оказаться?

     В 1667—1668 годах при отце Петра, царе Алексее Михайловиче, для плавания по Волге и Каспийскому морю строили целую флотилию, в том числе первый российский трехмачтовый парусник «Орел». Для корабля заказали большое количество ткани красного, синего и белого цветов. Известно, что, прежде чем принять решение, какие флаги поднять над «Орлом», боярская дума изучала флаги Британии, Дании, Швеции и Голландии. Из них только британский и голландский флаги были сине-бело-красными. «Орел» строился по голландскому образцу, капитаном его стал голландец Давид Бутлер, и скорее всего корабельные флаги изготовили на голландский манер: с другим расположением полос и с золотым двуглавым орлом в центре. Самый первый «орлиный» флаг, по модели которого кроились остальные, наверняка остался в Москве. Вероятно, его-то и обнаружил юный Петр в начале 1690-х годов.

     В юности Петр I широко использовал бело-сине-красный флаг, аналогичный голландскому красно-бело-синему. Молодой царь свято верил, что голландцы — лучшие в мире моряки и кораблестроители. Флаг, напоминающий голландский, казался Петру знаком равнения на лидера. Каково же было разочарование царя, когда, прибыв в Европу (инкогнито, под именем Петра Михайлова), он убедился: голландцы строят корабли по старинке и теории судостроения преподать не могут. Об этом писал сам царь-плотник в предисловии к «Уставу морскому» 1720 года.

     Вскоре царь оказался в Великобритании, которая к тому времени уже обошла Голландию. Туманы Альбиона не помешали Петру хорошенько рассмотреть британский флаг. Он не должен был допустить, чтобы флаг России напоминал флаг страны, столь много потерявшей в его глазах, и не мог не задуматься о создании для своего Отечества новых флагов — уже не голландского, а британского образца.

     Внимание Петра привлек флаг Шотландии, входивший составной частью в общебританский. То был белый косой крест на синем фоне — крест апостола Эндрю — Андрея, небесного покровителя шотландцев. Святого Андрея почитали и в России, называя его первым проповедником христианства на российских землях. Андрей считался первым из апостолов, Христос позвал его в ученики прежде других, отчего тот и получил прозвище «Первозванный». Петр I решил заручиться поддержкой столь чтимого святого и изменил шотландский флаг с точностью до наоборот. Так родился синий косой крест на белом фоне — Андреевский, кормовой флаг российских боевых кораблей.

     Для носового флага, гюйса, Петр выбрал сочетание цветов, обратное общебританскому. В то время британский флаг несколько отличался от современного и представлял собой сочетание английского символа — уже известного вам прямого красного креста святого Джорджа — с шотландским. Петр перелицевал британский флаг, заручившись поддержкой еще и Георгия Победоносца, которого считали своим защитником московские князья. Вид российского гюйса не оставляет сомнений: Петр I сделал флаг Великой России похожим на флаг Великой Британии, тогдашней владычицы морей. И основным цветом гюйса стал опять-таки красный!

     Настойчиво внедряя триколор, нынешняя власть тем самым принижает нашу Родину, в отличие от Петра I, который символикой стремился показать: флаги его Отчизны напоминают флаги наиболее развитой державы его времени. Размахивать нынче триколором с упорством, достойным лучшего применения, — значит демонстрировать удовлетворение символом, напоминающим флаги, мягко говоря, не великих держав: Нидерландов, Люксембурга, Колумбии, Венесуэлы, Эфиопии... Догоним и перегоним Африку с Латинской Америкой!

     Императора Петра Алексеевича назвали Великим. Президента Бориса Николаевича, утвердившего триколор, не назовут великим даже с маленькой буквы.

     В 1699 году, по возвращении из Европы, Петр лично нарисовал два флага. Первый — трехполосный с указанием цветов («белое, синее, червленое», то есть красное). Второй — тоже полосатый, но пересеченный косым андреевским крестом, как бы перечеркнутый. Царь еще пытался соединить несоединимое, наложив Андреевский флаг на трехцветный, однако впоследствии стал открыто предпочитать флаг святого Андрея. Тем не менее он считал, что флага с крестом, соединяющим четыре угла, Россия будет достойна только после выхода к четвертому морю, Балтийскому (вдобавок к Белому, Каспийскому и Азовскому). В 1703 году, после занятия устья Невы и основания Санкт-Петербурга, Петр признал Андреевский флаг заслуженным и с радостью писал соратникам: «Слава, слава Богу за исправление нашего стандарта (то есть штандарта, «знамени» — С.М.), который во образе креста святого Андрея исправити благоволил». Исправить можно только ошибку: следовательно, царь-реформатор считал любимый флаг наших горе-реформаторов неудачным, хотя и продолжал по инерции его использовать. Все-таки бело-сине-красный флаг был связан с его молодостью, а всем нам дорого то, что напоминает о золотых днях юности.

     Петр I не нашел в себе сил расстаться с бело-сине-красным флагом, передав его коммерческому флоту. До революции триколор назывался коммерческим, торговым или купеческим флагом. Любопытно, что на картине Репина «Бурлаки на Волге» такой флаг развевается над баржей, которую тащит нищий люд: весьма символичный образ и для современной страны. Долгое время триколор полоскался (не реял же!) над купеческими судами. В 1883 году галломан Александр III повелел считать торговый флаг, похожий на знамя его любимой Франции, национальным (он стал называться именно национальным, а не государственным). В таком качестве он просуществовал 34 года — срок невеликий. Революция 1917 года, причем сразу Февральская, подняла над Россией красный флаг. Наоборот, белогвардейцы в Гражданскую войну выступили под трехполосным. Во время Великой Отечественной войны несмываемым позором его покрыли власовцы. (Не все знают, что они использовали триколор, пересеченный андреевским крестом.) В апреле—августе 1991 года Верховный Совет РСФСР опрометчиво одобрил возвращение к «историческому» трехцветному знамени. Но лишь в 2000 году был принят закон о Государственном флаге Российской Федерации.

     Закон этот, между прочим, предусматривает кару за «надругательство» над символом (статья 10). Интересное дело! Глумиться над Россией у господ демократов — любимое занятие. А вот глумиться над флагом — ни-ни. Противоречия тут нет: Россия для демократов — «эта страна», зато флаг — «наш триколор». Но в том-то и дело, что триколор, постоянно именуемый в прессе «российским флагом», имеет, как мы выяснили, иноземные корни.

     Закона о Государственном флаге в Российской империи не существовало, да и Верховный Совет РСФСР принял лишь постановление о флаге, но не закон. В 1993 году РСФСР не стало, вместо нее появилась РФ — Российская Федерация. 11 декабря того же года, почти одновременно с принятием новой конституции, Ельцин издал указ о флаге. В 1994 году подкрепил этот указ — следующим, установив День Российского флага — 22 августа, в память о «революции с лицом Ростроповича». После ельцинских указов верноподданные холуи принялись увешивать трехполосниками «на законном основании». Однако имел ли право «гарант конституции» диктовать свою волю в отношении государственной символики?

     В 1997 году солидное научное издательство «Большая Российская энциклопедия» совместно с издательством «Юристъ» выпустило в свет уже второе издание энциклопедического справочника «Конституция Российской Федерации». Во главе авторского коллектива стоял видный тогда демократ С.М. Шахрай, одним из главных авторов был профессор В.А. Туманов, бывший председатель Конституционного суда. Тем не менее в статье «Указ» содержалось объективное утверждение, что президент «не может издавать указы по вопросам, в отношении которых конституция содержит прямые указания о том, что они должны быть регламентированы федеральным законом, а тем более федеральным конституционным законом». Открываем ныне действующую конституцию, находим пункт I статьи 70 и читаем: «Государственный флаг, герб и гимн Российской Федерации, их описание и порядок официального использования устанавливаются федеральным конституционным законом»...

     Федеральные конституционные — группа законов особой значимости. Они должны приниматься квалифицированным большинством голосов (не менее чем двумя третями — в Государственной думе, не менее чем тремя четвертями — в Совете Федерации) . Президент не может накладывать на эти законы вето. О степени важности федеральных конституционных законов говорит хотя бы то, что к ним относится закон о введении чрезвычайного положения. Закон о Государственном флаге спешно приняли только в конце 2000 года. Итак, с декабря 1993-го по декабрь 2000-го триколор являлся нелегитимным. Но в 1993 году Ельцину дозволялось все: и расстрелять парламент, и открыто поднять над страной незаконный флаг.

     Под трескотню о «новой России» над страной подняли старый флаг. То, что «реформаторы» не смогли создать даже нового знамени, говорит о том, что красная им цена в базарный день — пятачок за пучок, что «революция с лицом Ростроповича» оказалась с куриными мозгами. Впрочем, людям нужна не «новая» и не «старая» Россия, а Россия прекрасная, Россия премудрая, страна, где принимались бы умные решения по всем вопросам — в том числе геральдическим.