Юрию Бондареву — восемьдесят лет. Он — ледокол. Огромный, с черным могучим днищем, белоснежной палубой, негасимой ядерной топкой. По борту прямыми сильными буквами надпись: «Юрий Бондарев». Крушит лед безвременья, месит мертвый, сковавший океан ледник. И там, где он пропахал, вновь кипит живой рассол океана, дышит бездна, сверкают звезды.

У советской эпохи множество свидетельств. Ленинский броневик. «Краткий курс ВКП (б)». Танк «Т-34». Московский университет. Скафандр Гагарина. И среди них — книги Бондарева. Его друзья и поклонники обладают счастливой возможностью: снять телефонную трубку и услышать его бодрый, легкий, искрящийся мыслями голос. Через один его голос мистически приобщиться к великому, загадочному, «красному» времени, в котором протекала непомерная история минувшего века. Голос Бондарева — фонограмма, в которой звучат голоса богоизбранных и трагических русских поколений, — мучеников, героев, подвижников.

В трактатах и письмах Плиния дышит эпоха позднего Рима. Апостол Матфей повествует о первых днях христианства. Книги Бондарева — апостольские послания «красного завета», по которым жили мы, исповедующие «советский символ веры», занятые перенесением небесного в земное. Его проза — непрерывное, растянутое на пятьдесят лет свидетельство грандиозной религиозной попытки, которая, видит Бог, не окончена.

Он изведал смертельные риски, испытал великие труды, достиг вершины успеха, вкусил поношения. И сегодня столь же важен для культуры и общества, как и двадцать, и сорок лет назад.

Наше время, как талая лужа головастиками, кишит отступниками. По малодушию, корысти ради, в оскудении и затмении света генералы в лампасах, «красные директора» и министры, литераторы и витии отшатнулись от священных заветов, осквернили «красные иконы», метнули грязью в былых кумиров. Бондарев, почти один, как часовой, которого оставили на посту разбежавшиеся в панике командиры, стоит у входа в «красное святилище», не пропуская предателей и святотатцев.

Сегодня культура наполнена болотными огоньками, двоится в болезненных миражах, корчится в тусклых галлюцинациях. Мысль неприлична. Живое чувство смешно. Вера — синоним болезни. Красоту заслонило уродство. Бондарев, наперекор изломанной моде, вопреки тлетворному модернизму, взывает к подлинному. В его романах — по-прежнему жаркая кровь, неизбежная смерть, русский народ, сражение зла и добра, упование на бессмертие.

Его романы, как скрижали. «Горячий снег». «Выбор». «Берег». «Игра». «Бермудский треугольник». Его «Мгновения», как драгоценные камни, которыми украшают оклады и кожаные переплеты скрижалей.

Сила государства — в многолюдном, трудолюбивом, не разделенном распрей народе. В могучей науке и технике, которая преображает землю, защищает границы, открывает необъятные дали познания. В мудром и сильном правителе, который — плоть от плоти своей земли и народа. И в художнике, который улавливает бесконечную, многоголосую народную молву, его молитвы, слезы, радения, превращая их в книжное слово. Юрий Бондарев — государственный писатель, опора Государства Российского.

В дни его торжества мы любуемся им. Читаем его духооткровенные строки. Видим, как поздно вечером он спускается с крылечка своей подмосковной дачи. Стоит на мартовском снегу под сверкающим небом, пытаясь найти ему словесное отражение, описать это божественное сверкание. «Звезда, как раздавленный алмаз», — сказал он как-то.

Это свежее, драгоценное, бондаревское. Его неповторимое.

Александр ПРОХАНОВ.