Падение Берлина

Уже более полувека минуло с тех пор, когда умолкли последние залпы Великой Отечественной войны. О ее событиях и героях написано немало страниц, сказано немало слов, правдивых и вымышленных, честных, а нередко и лукавых.

Но подлинная картина этой великой битвы еще далеко не завершена человечеством. Более того, есть значительные события, о которых несправедливо мало известно современникам.

К таким событиям по праву относится участие советских моряков в заключительной битве войны, в штурме Берлина.

Каждой из трех общевойсковых армий, изготовившихся к наступлению на столицу фашистской Германии, было придано по бригаде кораблей флотилии. Всего около десяти тысяч опытных воинов, прошедших боевую школу во многих сражениях Отечественной войны. Это — сотня стволов артиллерии калибром от 76 до 110 мм, в том числе дальнобойных морских орудий под управлением опытных комендоров. Это и зенитные автоматы, предназначенные для защиты своих переправ и мостов от авиации противника, и все многообразное морское хозяйство, приспособленное и испытанное в боях.

Командармы со своими штабами совместно с командованием флотилии разработали боевые задания с учетом предстоящего штурма и характером ожидаемых препятствий на пути наступления.

5-й ударной армии предстояло штурмовать центр города с комплексом правительственных зданий. В этом районе много водных преград, а главное — река Шпрее, широкая, глубоководная, одетая в высокие бетонные берега.

Командарм Н.Э. Берзарин обратил внимание на отряд полуглиссеров в составе приданной ему первой бригады.

— Нельзя ли погрузить их на транспортные средства и передвигать в боевых порядках 9-го стрелкового корпуса, которому предстоит форсировать Шпрее? — спросил он флотских представителей. Армейские специалисты нашли в своем хозяйстве такие средства, и отряд катеров-разведчиков встал в боевой строй сухопутного объединения.

Основной костяк личного состава флотилии составляли воины, прошедшие боевую школу на Волге, в боях за Сталинград. Отсюда и опыт тактического взаимодействия с командным политическим составом и рядовыми бойцами сухопутных частей, а у многих и настоящая мужская дружба.

Командующий флотилией В.В. Григорьев вспоминает: «Когда они вместе с командиром 2-й бригады кораблей (в этой бригаде автор служил тогда в должности заместителя начальника Политотдела) прибыли для согласований плана предстоящих боевых действий к командующему 8-й гвардейской армией (бывшая 62-я) генерал-полковнику Чуйкову, Василий Иванович встретил моряков с особым радушием».

— Значит, Сталинград вместе защищали, теперь вместе Берлин будем брать. Какой же у вас теперь позывной? Помнится, в сорок втором крепкого флотского огонька я просил у «Волги». А сейчас — «Одер»?

— «Днепр», товарищ командарм.

— Как же вы дотащили до Германии корабли? Волоком, подобно варягам?

Действительно, перемещение в короткий срок такого сложного и громоздкого воинского контингента, как флотилия, на многие тысячи километров на первый взгляд представлялось задачей невероятной. Но она была выполнена благодаря тому, что моряки были в одном строю с победоносной Красной Армией, вместе с нею преодолевая сопротивление противника и трудности разрушенных врагом путей передвижения.

Основной ударной силой флотилии была ее артиллерия. Конечно, у фронта было достаточно своей артиллерии. Но и для комендоров флотилии нашлись достаточно серьезные задачи. Особенно для дальнобойной морской артиллерии, установленной на канонерских лодках и плавучих батареях.

Цели, выделенные для флотской артиллерии, в большинстве своем находились за пределами прямой видимости наводчиков. Поэтому первостепенное значение для успеха имели корректировщики, размещаемые впереди передней линии фронта. Мы понимали, что наиболее серьезным испытанием это поручение будет для молодых краснофлотцев, привлеченных для этого ввиду недостаточного числа офицеров-специалистов. Побывать у них на точках, приободрить перед решающим сражением мы считали важной формой политического обеспечения операции. Флагманский артиллерист бригады Волков дал мне координаты некоторых корпостов и посоветовал, как лучше к ним пробраться.

Когда морская колонна в сухопутном строю тронулась дальше, навстречу своей вечной славе, я продолжил поиски своих корректировщиков. Ну вот — один из них. Воспользовавшись неровностью рельефа, на открытом пространстве нейтральной полосы отрыл себе окопчик для работы в сидячем положении, добыл где-то клок соломы, чтобы можно было по обстановке прилечь, поставил свое наблюдательное приспособление, рядом — приемопередатчик с экраном, похожим на павлиний хвост, и работает. 19-летний матрос, один между двумя воинскими громадами, готовыми кинуться друг на друга с неизмеримой мощью и ожесточением. Он явно обрадовался, что о нем не забыли, суетится, чтобы разместить нежданного гостя в своем святом углу на соломке. А в разговоре общая для всех нас гордость, что воинская судьба привела участвовать в последней битве великой войны.

Коротка апрельская ночь в Европе. И не заметил, как стало светать. Ко мне, бредущему устало среди войск, подошел подполковник с вопросом:

— А что тут моряк ищет?

Я ему объяснил, и он пригласил меня на свой НП.

— Может, с высоты моей горки увидишь, как работают твои артиллеристы.

НП подполковника, пригласившего меня, как и множество наблюдательных и командных пунктов других командиров, был вырыт на гребне небольшого по размерам форта Маншнув на левом фланге наступающих частей 8-й гвардейской армии, на зееловском направлении. Комбригу с его позиции было прекрасно видно поле сражения, по которому вот-вот лихо пойдут его танкисты, сметая врага на своем пути. Но объект красивой атаки вырисовывался не сразу. Как только группа танков вырвалась из укрытий и строем клина бросилась в атаку, они попали под интенсивный огонь противника. Сначала вспыхнул и остановился один танк, за ним другой, третий... Бойцы выскакивали из машин, пытались тушить горящие танки, некоторые, охваченные пламенем, катались по земле, чтобы сбить пламя. Командир понял, что огонь ведется с близкого расстояния, очевидно, из кустарника лесозащиты, посаженного вдоль проселочной дороги. Группа посланных бойцов быстро обезвредила вражескую засаду. Привели пленных. Это были члены последнего гитлеровского резерва — сопливые юнцы, наскоро обученные пользоваться фаустпатронами и брошенные своим командованием на верную смерть.

Надо было видеть, какую душевную борьбу должен был выдержать командир, чтобы преодолеть естественное в этих обстоятельствах чувство мести и отвести душу на этих, теперь уже обезвреженных, противниках, увидеть в них обманутых фашистскими мерзавцами немецких детей! Разглядев группу жалких, дрожащих от страха юнцов, командир вызвал солдата, готовившего завтрак для личного состава своего штаба.

— Что у нас сегодня на завтрак?

— Котлеты, товарищ подполковник, — ответил солдат.

— Накорми этих вояк, а то они от голода и страха уже штаны замочили, — приказал командир.

Этот малозначительный на первый взгляд факт демонстрирует великодушие советского человека и беспочвенность клеветнических измышлений недоброжелателей, изображающих советского воина грабителем и насильником.

Напомним, что приказом № 1 советского военного коменданта Берлина генерал-полковника Н.Э. Берзарина была поставлена в качестве первоочередной задача по спасению берлинского населения от голодной смерти — организация продовольственного снабжения.

Достаточно сравнить эти гуманные меры с теми каннибальскими решениями, которые принимали фашистские главари, когда их войска стояли у стен Москвы.

Танкисты быстро ликвидировали заминку, вызванную неожиданной атакой фаустников, и включились в общее наступление войск фронта на зееловском направлении. Артиллеристы флотилии сопровождали своим огнем наступающие части армии, пока они не вышли за пределы дальности стрельбы.

Командование фронтом дало высокую оценку действиям корабельных артиллеристов. На боевой счет пушкарей двух бригад занесли 17 уничтоженных и подавленных батарей противника и много других пораженных целей.

Далее бригадам флотилии еще предстояло взаимодействие со Вторым Белорусским фронтом в нижнем течении Одера, в разгроме прибалтийской группировки врага, в выходе в Балтийское море. А в Берлине флотилию представлял отряд полуглиссеров лейтенанта М.М. Калинина.

9-й стрелковый корпус под командованием генерал-лейтенанта И.П. Рослого вышел к реке Шпрее в черте города. Форсировать глубокую реку с крутыми бетонными берегами под огнем противника обычными армейскими средствами было трудно. Надежда была на внезапность и проворность полуглиссеров. Командование корпуса организовало огневое прикрытие переправы. Противник, осознав опасность, со своей стороны подтянул огневые средства. В этих условиях каждый рейс через реку был подвигом.

Первым отошел от берега, приняв на борт 15 разведчиков, полуглиссер № 111 старшины Михаила Сотникова, на котором пошел также М.М. Калинин. За ним пошли другие. Полуглиссер Сотникова переправил первых десантников в 1.45 23 апреля.

В хронику Берлинской операции это время вошло как начало высадки 5-й ударной армии на западном берегу Шпрее.

Во время третьего рейса был ранен старшина Сотников. Но он не выпустил из рук штурвала, довел катер до западного берега, высадил бойцов, вернулся за следующей группой. Когда полуглиссер вновь пересекал Шпрее с солдатами на борту, Михаил Трофимович Сотников упал мертвым. Выпавший из его рук штурвал подхватил моторист Николай Баранов и завершил рейс.

Когда на западный берег было переправлено несколько полков, появилась возможность спустить на воду понтоны, составить из них паромы, на которых можно было переправлять танки, орудия, боеприпасы. Полуглиссера стали использоваться как буксировщики. В один из моментов, когда паром с танком Т-34 и группой автоматчиков находился на середине реки, его подожгла прорвавшаяся к берегу вражеская самоходка. Танк пылал, с минуты на минуту мог взорваться боезапас. Находившийся на берегу командир танковой бригады дал команду автоматчикам прыгать в воду.

Оценив степень угрозы для бойцов, лейтенант Суворов вскочил в первый подошедший полуглиссер (командир — старшина Григорий Казаков) и приказал идти к горящему танку спасать людей. Степень риска для Суворова и экипажа определялась тем, что к пылающему и готовому взорваться объекту подходил деревянный катер с бензиновым двигателем. На подошедший полуглиссер приняли раненых, затем всех остальных бойцов, подобрали и тех, кто был уже в воде. Успели отойти за несколько секунд до того, как танк взорвался. На берегу моряков горячо благодарили танкисты за спасение своих товарищей.

Лет через двадцать после Великой Победы наши с Гавриилом Семеновичем Суворовым служебные дороги пересеклись на далекой Камчатке, где он, уже капитан I-го ранга, служил начальником политотдела соединения.

Наша флотская служба к тому времени не только продолжалась, но была еще довольно далека до завершения. Нам было что вспомнить, но, конечно, в центре воспоминаний была та встреча в апрельскую ночь накануне штурма Берлина и те боевые друзья, которые остались в нашей памяти молодыми, слегка бесшабашными и очень самоотверженными. Я спросил Гавриила: «Тебе не страшно было подходить на своей бензиновой тарахтелке к пылающему факелу посреди чужой и глубокой речки?» — «У каждого Суворова должен быть свой чертов мост», — ответил, смеясь, поседевший, но все еще не потерявший молодцеватости бывший флотский комсомольский работник, герой штурма фашистского логова.

Отряд лейтенанта Калинина продолжал переправлять войска и тогда, когда на том берегу сражались уже две дивизии и танковая бригада. Штаб корпуса подсчитал, что на полуглиссерах и понтонах было переправлено 16 тысяч бойцов, 600 орудий и минометов, 27 танков, сотни повозок с боеприпасами и другими грузами. Моряки отряда участвовали в наведении понтонной переправы, вели разведку приречных кварталов Берлина, поддерживали связь между дивизиями и полками.

К концу боевой работы в строю отряда осталось 16 человек (из 29 к началу операции). Все днепровцы, обеспечивавшие форсирование Шпрее, были удостоены боевых наград. Старшинам и краснофлотцам Николаю Баранову, Георгию Дудникову, Григорию Казакову, Александру Пашкову, Александру Самофалову, Михаилу Сотникову, Николаю Филиппову, Владимиру Черинову и лейтенанту Михаилу Калинину присвоено звание Героя Советского Союза. Семеро моряков стали героями посмертно.

* * *

Дорогой читатель! Если вам доведется быть в Берлине, вы, конечно, посетите Трептов парк. На барельефе монумента, той его части, к которой обращено лицо советского воина с девочкой спасенной на руках, вы обратите внимание на возведенный чьей-то доброй рукой железный венок, перевязанный гвардейской лентой с надписью: «В память советских моряков, погибших при штурме Берлина». Поклонитесь их доброй памяти. Они отдали свои молодые жизни за нашу Победу.

Контр-адмирал Шеляг В.В.,

доктор философских наук.