До чрезвычайности актуально сегодня утверждение Ленина, высказанное в момент наивысшего накала борьбы с меньшевиками, — размежевание неизбежно. Размежевание неизбежно, ибо без него кризис, что назрел и разразился в ЦК, охватит всю партию. Тогда раскол КПРФ неминуем.

Соглашателями не рождаются

Как могло случиться, что 105 делегатов IX съезда партии из 231-го в тайном голосовании отдали предпочтение Семигину как кандидату в президенты России от КПРФ? Иными словами, эти 105 поставили впереди партии дельца от бизнес-политики, о чем еще речь впереди.

Когда и как возникла опасность мелкобуржуазного и буржуазного (читайте — оппортунистического) перерождения, двурушничества в КПРФ? Выскажу свое мнение по поставленным вопросам, представляя его на суд партийных товарищей.

Всякий политический процесс, в который партия входит по осознанной необходимости, диалектичен — противоречив. Имеет свои плюсы и минусы на весах истории. Решение КПРФ в 1993 году об участии в думских выборах предохранило ее от превращения в секту, в закрытую систему политических маргиналов. Всякая попытка полуподпольной, не говоря уже о подпольной, деятельности обречена на провал: мало того, что при современных средствах сыска она практически невозможна, она еще ведет к вульгаризации, а затем и к полной дискредитации коммунистической идеологии. Оно, упомянутое решение, позволило нам — КПРФ выйти в массы, использовать думскую трибуну для защиты интересов людей наемного труда, для морально-политического обличения существующего в России буржуазного строя и созданного в его условиях антинародного политического режима власти.

Достаточно только вспомнить события большого социально-политического значения, которыми страна обязана КПРФ: чуть было несостоявшееся отречение Ельцина от власти (за осуществление процедуры импичмента партией собрано 10 млн. подписей, что и послужило действительной причиной «добровольного» отказа ненавидимого в народе президента от власти — нынешние политические зубоскалы сидели тогда, трусливо поджав хвосты); протестное движение шахтеров, которое не было бы сколь-нибудь долгим без политической и моральной (частью материальной) поддержки КПРФ через ее фракцию в Думе; приведение к управлению экономикой страны первого правительства национальных интересов после потрясшего Россию дефолта 1998 года — правительства Примакова — Маслюкова; ограждение Отечества от грозящей опасности купли-продажи земли в Думе первого и второго созывов; сохранение оставшихся от советского времени льгот для многих социальных групп, остро нуждающихся в материальной помощи.

Многочисленная фракция думцев от КПРФ использовала депутатский мандат для посильной помощи миллионам людей, живущих в отчаянно трудных условиях. Не жалея сил, работала и работает на износ. Все это было и есть.

Но Дума явилась и своеобразной ловушкой для тех из нас, кто втуне был склонен к тепличной, благоустроенной политической жизни. Отсюда и склонность к компромиссам с властью. Своеобразие думской ловушки состоит в том, что прямо в ней никого не подкупают в смысле предложения денег или дополнительных льгот и услуг. Такие попытки, вероятно, и были, но они все провалились. Подкуп иной — психологического свойства. В одном случае «коллеги» по противостоящим КПРФ фракциям, заметив вашу податливость к компромиссам, станут выделять эту податливость как оригинальность, свободу и независимость ваших суждений (есть, мол, и среди коммунистов умные люди! Вот если бы в КПРФ все были такие!). Лесть — испытанное средство привлечения на свою сторону. В другом случае, заметив ваше честолюбие, начнут удовлетворять его частым обращением к вам с просьбой дать интервью представителям «независимых» СМИ. И коль вы понеслись по трамплину тщеславия, потеряли контроль над собой и уже больше думаете о том, как выгодно представить себя, а не партию, то цель достигнута — вас повели.

В третьем случае, отметив вашу говорливость, постоянно будут внушать мысль, что вы давно переросли догматы КПРФ и, если бы не драконовская дисциплина в вашей партии, давно бы вошли в политический истеблишмент что там Думы — всей России! Случаев таких не счесть. Они происходят там и тогда, где и когда очевидна нравственная неустойчивость человека. Как тут не вспомнить ленинское предупреждение: «Гибель нравственная — верный залог гибели политической». Кремлевско-думские падальщики пикируют на того в наших рядах, кто не крепок душой.

От склонности к честолюбию-тщеславию, к политическому комфорту дорога ведет к соглашательству с властью, к капитулянтству, наконец, к предательству. Селезневы давно уже шествуют по ней. Их агрессивность в отношении КПРФ не случайна: ею они пытаются прикрыть свое двурушничество (мы, дескать, — коммунисты по духу, мы за социальную справедливость, но мы — реалисты: от власти можно требовать только то, что она в состоянии дать. И «требуют», соглашаясь на требования власти.) Предателями не рождаются, ими становятся, когда нет готовности к самопожертвованию во имя общего дела, а жизнь к этой готовности обязывает. Ее отсутствие прикрывается различного рода рационалистическими объяснениями: еще, мол, время не пришло, надо считаться с реальностью. И считаются с реальностью мерзости сегодняшнего дня, соглашаются с ней, находя в ней место для себя.

Статус депутата Государственной думы, приравненный к статусу министра, обеспечивает прочное материальное положение, немало льгот и... политический престиж, что для ряда наших товарищей оказалось, увы, вещью далеко не последней. Привыкание к думскому образу жизни привело к неизлечимому заболеванию партийным аристократизмом, а попросту барством, прикрываемым, как правило, столь энергичной речевой деятельностью напоказ (на митингах, собраниях, на встречах с телеэкрана), что искренне верящему на слово избирателю только и остается сказать: «Сразу видно: наш человек». Но наш человек, избранный в Думу дважды-трижды, уже не может представить себе иного образа жизни, как только думского. Выпадение из этого образа составляет для него целую драму. Да много ли таких во фракции КПРФ? — спросят нас. Конечно же, нет. Но такие есть, и они давно уже образуют определенную группу, отличающуюся истеричной агрессивностью: «Я в списке только четвертый?! Это так-то вы оцениваете работу нашей областной организации?!» Руководство партии виновато перед коммунистами: сохраняя честь мундира, оно скрывало от них заразу политического карьеризма.

Болезнь карьеризма прогрессировала в партии, прогрессировала с того дня, когда пленум ЦК КПРФ решал вопрос: поддержать или не поддержать выдвинутую Ельциным кандидатуру Кириенко на пост главы правительства. Было это в 1998 году, незадолго до дефолта. Подавляющим большинством пленум решил: никакой поддержки Кириенко. А что же меньшинство во главе с Селезневым и Горячевой — подчинилось оно этому решению? И не подумало. Пользуясь тайной голосования, двадцать — двадцать пять членов фракции КПРФ (определить это было нетрудно) поддержали Кириенко, пренебрегли решением ЦК. Смолчал Президиум, смолчал ЦК. Двурушничество легализовалось, почва для него вызрела: социал-соглашательство стало фактом. Этого не могли не заметить в Кремле. В 1999 году Семигин, заявив о себе как о «представителе национального капитала», предложил свои услуги руководству КПРФ. Услуги были приняты.

Чем объяснить усиление в верхах партии тенденции карьеризма? Думается, тем, что партия, получив широкую социальную базу поддержки, превратилась в одну из влиятельных политических сил России. Ее фракция в Думе второго и третьего созывов была самой представительной. Не только к правящей партии, но и к партии, вошедшей в спектр основных политических сил страны, примазывались и будут примазываться политические ловкачи и проходимцы (подберезкины, ходыревы и им подобные). Будут привносить в нее и побуждать в ней политическую амбициозность тех, кто спешит сделать карьеру за счет КПРФ. Живая диалектика обязывает нас учитывать это. Учитывать противоречие, от которого не отмахнешься: чем мы — партия — сильнее, тем сильнее становится угроза нашего ослабления извне и изнутри. Руководство КПРФ просмотрело действие данного противоречия, проявив непростительное благодушие, за что и поплатилось. Власть с момента появления Путина в Кремле сделала ставку на усиление центробежных сил в коммунистической партии. Операция «Крот» — не выдумка В.Чикина и А.Проханова, а реальность.

Роковая ошибка партийного руководства, Г.А.Зюганова в первую очередь, состояла не в том, что оно пошло на сотрудничество с Г.Ю.Семигиным (в политике, как говорил Ленин-диалектик, для достижения стратегической цели возможны тактические соглашения, даже сделки с попутчиками и мнимыми союзниками). Она, эта ошибка, была допущена, когда Г.Ю.Семигину дали право исполнять роль председателя Исполкома НПСР, разрешив ему Уставом НПСР (подумать только!)... финансирование структур Союза, иными словами, структур КПРФ. Так образовалось двоецентрие в партии, ибо руководители региональных, районных организаций НПСР в подавляющем большинстве своем — руководители региональных, районных отделений КПРФ. Уплатив деньги, Семигин не заставил себя долго ждать с заказом музыки.

КПРФ и «друзья народа»

К лету 2002 года, к июньскому пленуму ЦК, в информационно-аналитическом бюллетене Исполкома НПСР «Искра» №6 был опубликован проект концепции об участии в думских (2003 г.) и президентских выборах (2004 г.) в формате блока КПРФ — НПСР. В партии проект этот не обсуждался, но был представлен на пленум «группой товарищей», взявшихся рьяно доказывать его преимущество. Под его осуществление КПРФ предлагались большие деньги на ее партийные нужды. Все было рационалистично, заманчиво, за исключением одного — партии нужно было добровольно отказаться от выхода на выборы под собственным знаменем: «Коммунистическая партия Российской Федерации». Этого-то отказа и добивались от ЦК те, чьи партийные организации уже оказались в финансовой зависимости от Семигина и его компаньонов. Все шло по известному правилу политического подкупа: мы вам — деньги, вы нам — необходимое политическое решение. К чему данное решение привело бы, прими его ЦК? К незамедлительному размыванию партии, к ее расколу. Оформление блока, если бы на него пошли, обязывало провести два съезда: КПРФ и НПСР. Нетрудно догадаться, кто составил бы большинство делегатов на съезде НПСР — члены КПРФ, т. к. они, в том числе члены ЦК, возглавляют многие организации НПСР и образуют их основу. Произошло бы раздвоение КПРФ, и оно оказалось бы отнюдь не техническим. Оно с неизбежностью привело бы партию либо к позиции соглашательства с властью на объединенном съезде КПРФ и НПСР, либо к расколу партии. Концепция Исполкома (читайте — Семигина) насквозь соглашательская: в ней участие в выборах не есть средство и форма политической, социально-классовой борьбы, а есть средство и форма соперничества с правящим режимом в его же, режима, модернизации: в ней много блефового экономизма и прямых заимствований из программ западноевропейской социал-демократии. Об этом я писал в статье «Грозящая опасность» («Советская Россия», июль 2002 г.) и повторяться не буду.

Нет никакого сомнения в том, что такая концепция была бы легко принята на съезде НПСР. Радетелей за Семигина оказалось бы предостаточно. В большинстве своем они заявили о себе на IX съезде КПРФ. Они, что теперь очевидно, достаточно хорошо организованы, до наглости напористы и преисполнены готовностью во что бы то ни стало протащить соглашательскую концепцию, если бы дело дошло до объединенного съезда КПРФ — НПСР. Дрогни тогда ЦК, и партия раскололась бы либо (худший вариант, на который в Исполкоме рассчитывали) поплелась бы в хвосте соглашателей. К чести Президиума ЦК КПРФ, скажем: у него хватило ума и бдительности, чтобы разгадать замысел авторов концепции — ликвидировать Компартию как непримиримую оппозицию президенту, переподчинить ее структуры Исполкому НПСР, превратить ее в ручную оппозицию Его Величества. У партийного руководства, у Г.А.Зюганова прежде всего, хватило мужества обратиться к партийным низам и заявить: КПРФ должна идти на выборы самостоятельным избирательным объединением.

Это обращение решило все: IX съезд знал настроение партии и принял соответствующее же ему решение. Как только в сентябре 2003 года IX съезд (на первом его этапе) принял единогласное решение, что КПРФ идет на думские выборы самостоятельной политической партией, объединив вокруг себя все организации НПСР, власть тут же приступила к массированному артобстрелу партии из всех электронных орудий. Именно с сентября началась оголтелая кампания по дискредитации Зюганова. Связь между этими двумя фактами — решением съезда и антикоммунистической вакханалией в СМИ — очевидна для каждого мыслящего человека. Подчеркнем: юридическое оформление блока КПРФ — НПСР не состоялось не в силу юридических препон (их устранила бы власть, прими партия решение в пользу блока), а потому, что партийные массы увидели грозящую опасность ликвидации партии под благовидным предлогом объединения левопатриотических сил.

За отказ КПРФ идти на выборы блоком, т.е. за отказ от политики соглашательства, власть решила примерно наказать Компартию. Как это делалось, все мы тому свидетели.

Да, наша партия потерпела поражение на выборах по сравнению с результатами выборов в Госдуму в 1999 году. Не признать этого нельзя. Но поражение — относительное, никак не абсолютное. КПРФ сохранила активное протестное ядро своей социальной базы, сохранила свою идеологию, обезопасив ее от мелкобуржуазного соглашательства, сохранила свои организационные структуры и встала на путь непримиримой борьбы с двоецентрием в партии. Главное — КПРФ устояла на позиции непримиримого отношения к либеральному социально-экономическому курсу, что чрезвычайно раздражило власть. Что же нужно предпринять, чтобы относительное поражение Компартии на думских выборах превратить в абсолютное? Прежде всего лишить ее руководства и лидера, что при всех ошибках и издержках в своей политической деятельности остались непримиримыми к правящему режиму. Остались, по ленинскому выражению, твердокаменными, никак не желая розоветь. Далее: нужно морально и психологически подломить партию, внушив ее большинству, что поражение на думских выборах 2003 года является абсолютным по вине одного человека — Зюганова. Наконец: противопоставить главному «виновнику» поражения альтернативу в лице якобы современного политика XXI века Семигина (случайно ли он принимается кем-то в члены КПРФ накануне выборов?).

Этот замысел и был приведен в действие, да сорвался на XIV пленуме ЦК КПРФ. Я не верю, что все 62 члена ЦК, подписавшие предложение об изменении повестки дня пленума (главное в том изменении — вопрос о Президиуме ЦК), сознательно шли на подрыв единства партии. Как стало ясно, после почти семичасового обсуждения главного вопроса — об отставке Президиума и, конечно же, Зюганова, большинство из подписавшихся не предполагало, что вопрос будет поставлен именно так — об отставке. Но те, кто организовал эту подписную кампанию, все знали, на все шли сознательно.

Секретарь ЦК С.Потапов не импровизировал, когда предложил пленуму проект решения об отставке Президиума. Не по наитию произносил свою речь-содоклад член ЦК А.Шабанов, как он признался, ему на это надо было решиться. Ядро группы подписавшихся (почти все 23 человека, проголосовавших за потаповский проект) сформировалось задолго до пленума. Входящие в него были уверены в успехе — просчитались. Но попытка сменить лидера партии и выбрать то руководство, которое круто изменило бы политический курс КПРФ в сторону сближения с властью, еще будет предпринята. Думаю, что это попытаются сделать на ближайшем съезде.

Размежевание неизбежно, ибо оно имеет объективную основу, чтобы случиться: наметившаяся у группы членов ЦК (сегодня она в меньшинстве) тенденция приспособленчества к сложившемуся в России политическому режиму власти и непримиримое отношение к нему громадного большинства КПРФ ужиться вместе не смогут. Именно данное противоречие размежевало ЦК, размежевало съезд, когда решался вопрос о поддержке того или иного кандидата в президенты от КПРФ.

Дело не в издержках руководства Зюганова, всего Президиума ЦК, не в слабости организационного и идеологического обеспечения думских выборов, даже не в включении в партийные списки представителей бизнеса (все это имело место и служило поводом для критики), главной причиной размежевания явилось названное выше противоречие.

Почему непримиримым критикам Зюганова так любы и дороги оказались Семигин и Глазьев? Да потому прежде всего, что ни тот, ни другой никогда (найдите хоть одно тому свидетельство) не ставили прямо вопроса о смене политического курса, смене нынешнего режима власти. Подчеркнем: не о смене президента, а именно режима, что, конечно же, сопряжено со сменой общественного строя. Ни тот, ни другой ни разу не заикнулись о советизации политической системы России. Иными словами, об установлении прямой и непосредственной демократии.

Чего только мы не найдем в программных заявлениях Семигина и Глазьева! Есть в них и устрашающее предупреждение олигархам — не согласитесь на налог на сверхприбыль для оплачивания природной ренты, плохо будет (при этом о национализации олигархической собственности ни слова). Семигин грозится вернуть в федеральную и муниципальную собственность все, что приватизировано не по закону, — а судьи кто? Есть в них, заявлениях, и гневные обличения в отношении социально-экономической политики правительства (но ни слова о противоречии между Трудом и Капиталом). Есть и упоминания о необходимости изменения конституции (без обозначения того, что она должна стать советской).

Семигин и Глазьев прислонились к левопатриотической идее, оценив ее потребительскую стоимость для себя — она выгодна для извлечения максимальной прибыли на выборах — думских и президентских. Они пугают этой идеей власть, чтобы добиться своего признания властью, своего места в ее системе. Они — «модернизаторы» нынешней политической системы — не более. Они ей выгодны, ибо умело имитируют левую оппозицию. В этом вся суть, в этом. Поэтому создан и культивируется миф об устарелости Зюганова. «Ну сколько можно говорить об антинародности режима — старо?!» — возглашают эти яростные критики. Критики не режима, а Зюганова.

Силы поддержки Семигина и Глазьева — коммунисты по случаю, люди, давно уставшие быть коммунистами (а что это дает мне при моей жизни?). В первые годы деятельности КПРФ многие из них отличались чрезвычайным радикализмом, призывали чуть ли не к пролетарской революции. Поняв, что в одночасье революции не случится, впали в скептицизм, а затем бросились в эклектику, которая обеспечивает сегодняшние удобства и даже комфорт. Тут-то, как нельзя кстати, объявились «друзья народа» — Семигин с Глазьевым, представившие им иллюзию того, как можно и в грех войти, и невинность соблюсти.

Откровенный политический карьеризм, приспособленчество к власти просматриваются в суждениях ряда членов ЦК: М.Машковцев (из пленума в пленум прямо говорит о бесперспективности непримиримой оппозиции президенту, о социал-демократизации КПРФ), Т.Астраханкина (подчеркивает необратимость изменения общественного строя в России), О.Корякин (видит новый облик КПРФ в том, чтобы она стала партией состоятельных и состоявшихся людей). Патриотические и социал-демократические мотивы, звучащие в подобного рода суждениях, — это та идеологическая окрошка, эклектика, которой прикрывается личное приспособленчество к режиму власти, установленному при растерзании власти Советов.

К съезду

В 1894 году Ленин, определяя главную задачу революционной социал-демократии — слияние теоретической и практической работы, привел слова ветерана германского рабочего движения Вильгельма Либкнехта: Studieren, Propagandieren, Organisieren (учиться, пропагандировать, организовать). Эта триада актуальна для Коммунистической партии во все времена. Актуальна и сегодня. Чему нам нужно учиться прежде всего — так это ленинскому умению конкретного анализа конкретной ситуации. А она такова, что КПРФ потерпела поражение от нынешнего правящего режима, сумевшего найти и максимально использовать столь изощренное средство продления своего существования, как создание в массовом сознании виртуального мира. Нам не удалось преодолеть феномен Путина — явление спекулятивного, ложно-мнимого удовлетворения давно назревшей общественной потребности в твердой власти. Власти, способной навести порядок в России; вернуть ее гражданам чувство национальной гордости и чести.

Путин, точнее — его политтехнологи, сумели породить у наших сограждан иллюзию, что все это возможно при том устройстве государственности власти, что возведено в закон ельцинской конституцией 1993 года. Первое, что он сделал в отличие от Ельцина, заговорил о массовой нищете как национальном бедствии и тем самым положил начало мифу (конечно же, не он один) о практическом преодолении нищеты в России. За два последних месяца СМИ было растиражировано утверждение президента о том, что в прошедшие четыре года число граждан, живущих за чертой бедности, сократилось на 6 миллионов. После встречи Путина с хлестаковствующим Починком оно, число бедствующих, сократилось еще на несколько миллионов. Мне скажут: ну зачем об этом? Каждому здравомыслящему понятна эта пиаровская ложь. Позволю себе напомнить ленинское предупреждение: то, что понятно для нас, не значит еще, что понятно для масс.

Массы зомбированы ежедневным социальным и политическим мифотворчеством, с которым они встречаются, включая телевизоры. Оказывается, экономика у нас развивается, производство растет, идет борьба с олигархами, с оборотнями в МВД, Запад с Россией считается и т.д. и т.п. Мы еще в период правления Ельцина научились относительно неплохо обличать режим власти (что нужно делать, не переставая), но крайне слабо в нашей пропаганде обнажаются средства и методы манипуляции общественным сознанием. Назрела (и давно!) необходимость в формировании партийных пропагандистов на профессиональной основе. Одноразовые семинары мало что дадут. Нужна постоянно действующая школа обучения пропагандистов — для работы в условиях психологической войны правящего режима против народа и защищей его КПРФ. В противном случае режим окончательно приватизирует идеи патриотизма, единой и сильной России. До сих пор он это делает с успехом.

Недавно Президиум ЦК КПРФ обратился к коммунистам и всем сторонникам лево-патриотической идеи с предложением провести дискуссию по теме «Коммунисты и вызовы XXI века». Названы актуальнейшие проблемы дискуссии, но, мне думается, в их ряду не хватает одной — советский опыт и новейшая история. Нам нельзя уходить от уникальной советской истории, от ее непреходящих ценностей, которые, уверен, будут востребованы человечеством перед угрозой глобализации по-американски. Советское устройство государственной власти — вершина народовластия в истории мира. К нему придет человечество, какими бы черными тучами политического словоблудия ни пытались его закрыть «друзья народа», выдавая себя за борцов с тоталитарным советским прошлым.

В Программе КПРФ записано: «После прихода к власти в блоке с прогрессивными силами партия обязуется: ...восстановить Советы и другие формы народовластия». Но как можно выполнить это обязательство, лишь периодически, да и то вяло обращаясь к опыту Советской власти?

Именно при советском устройстве власти впервые в мире были положены начала смешанной (многоукладной) экономики. При господстве в ней (в ее базовых отраслях — производство средств производства) государственной социалистической собственности. Государственный капитализм при Советской власти служил обществу — производил товары первой необходимости. Был, по ленинскому выражению, культурным капитализмом в отличие от хищного, наживающегося на хаосе, анархии производства, что мы видим и сейчас.

Советское устройство власти перед неизбежностью войны против СССР обеспечило переход народного хозяйства на рельсы мобилизационной экономики, что позволило добиться невиданного во всемирной истории прорыва — превращения СССР во вторую после США державу мира в развитии экономики и в первую в развитии культуры. А также позволило гарантировать великий социальный минимум (право на труд и т.д.), победить в Великой Отечественной войне — спасти все человечество от чумы фашизма. В этот до чрезвычайности сложный, жестокий период советское устройство власти открыло простор для социального творчества масс — итоги первых советских пятилеток потрясли самое смелое воображение известных экономистов мира.

Таким образом, Советская власть оказалась жизнеспособной, универсальной в различных исторических условиях. Даже бюрократизация этой власти в последнее двадцатилетие не привела к ее дискредитации в сознании несомненного большинства людей. Будь иначе, никогда бы демократы, вылетевшие на политический простор из гнезда Горбачева, не решились бы прикрыть себя как «пятую колонну» лозунгами: «Вся власть Советам!», «Социализм с человеческим лицом». Они пошли на десоветизацию лишь после того, как обманным путем добились большинства в Советах. Сегодня, говоря всерьез о возвращении власти народу, КПРФ надо ставить вопрос прямиком: за Советскую власть! Не только защитники и нынешнего режима, но и подыгрывающие ему «друзья народа» не примут этого лозунга и тем обнажат свою антинародную сущность.

Интеллектуальный поиск КПРФ не может быть сведен к дискуссии ради дискуссии. Умственные упражнения, бывало, завершались ничем, если они не соединялись с практикой. Думаю, что упомянутая выше дискуссия приобрела бы практическую ценность, если бы ее материалы оказались положенными в основу Проекта КПРФ по выведению страны из катастрофы и ее возрождения на пути социалистических преобразований. Такой проект давно нужен. Для этого нет необходимости менять Программу КПРФ — ее стратегические цели не достигнуты, основные задачи не выполнены, при том, что они ни на йоту не утратили своей жизненности.

Но самое трудное, о чем свидетельствует политическая история, — это найти организационные формы работы, позволяющие донести наши теоретические поиски и находки, содержание нашей контрпропаганды и созидательных проектов и программ до большинства общества, до масс. Они могут быть найдены только в живой жизни, только в результате партийного творчества снизу. Причем найдены в условиях невероятно трудных, при том, что в трудовые коллективы пробиваться очень трудно и нет необходимых средств для многомиллионного издания нашей литературы. И тем не менее надо изыскать новые возможности усиления нашего влияния в массах, у нас нет — мы на войне. И война не завтра кончится. У кого не хватит мужества вынести все ее испытания, тот будет не с нами. Никто не может быть свободен от политики, и нет в ней нейтральной полосы.

Мы овладели опытом пропаганды с думской трибуны. Его надо умножать, и все-таки этого мало. Активная часть народа требует от нас (и требует правильно, справедливо) овладеть опытом пропаганды (распространения знаний — правды) на улице. Требует незамедлительного отклика на все случаи обмана, лицемерия со стороны Кремля и правительства. Нужны организационные формы борьбы, а не формы внутрипартийной работы, которые позволяют партии быть вещью в себе, не делая ее вещью для других — народа.

Смелее, настойчивее и еще раз смелее и настойчивее в предъявлении народных требований к власти! И опорой тут будут молодые люди, способные работать в современных условиях и готовые к самопожертвованию.

Пусть уходит от нас тот, кто склонен к социал-демократической политической респектабельности. Пусть уходит и не цепляется за нас — лучше меньше, да лучше. Наступила пора самоочищения КПРФ.

Вспомним, что наша партия, не имеющая ни копейки в кармане, никаких средств связи и никакой техники, сумела прорваться в Думу в 1993 году. Она за прошедшие десять лет при ураганном, патологическом и изощренном антикоммунизме устояла. Все свершилось благодаря тому, что главной фигурой в ней был тот коммунист, которого принято называть рядовым. За ним всегда — последнее слово. Я уверен, что это слово все решит и на X съезде КПРФ.

Юрий БЕЛОВ.

PS. Когда была завершена данная статья и отправлена в «Советскую Россию», я получил по почте очередной номер «Родной газеты», №3 (38), издаваемой под патронажем Г.Ю.Семигина. В нем опубликованы пространные материалы «круглого стола»: «Кто шагает левой? И куда?» Обращает на себя внимание состав его участников: Владимир Акимов — политолог; Алексей Богатуров — эксперт Института Брукинса (Вашингтон); Александр Головков — публицист; Валерий Соловьев — эксперт Горбачев-фонда; Александр Шабанов — член ЦК КПРФ. Основная идея «круглого стола» — системный кризис в КПРФ. О нем, в частности, член ЦК А.Шабанов говорит подробно — и ни слова о системном кризисе правящего в России режима. Узнал, что многие члены КПРФ получили этот номер «Родной газеты», как и я, по почте. Прочтите его, товарищи, внимательно и сами сделайте вывод: Кто там шагает правой? И куда?