На Орловской земле, в русском Подстепье, подарившем России и свету Тургенева, Тютчева, Лескова, Фета, Бунина, состоялся ХII съезд писателей России. На нем решались и корпоративные организационно-творческие вопросы, и поднимались общероссийские духовные проблемы. Каждая такая встреча с коллегами по перу, единомышленниками и оппонентами рождает новые раздумья, заставляет взглянуть на текущие события, творческие радости и безобразия с той требовательностью, которую завещали нам великие предшественники.

     На съезд собралось более 250 ведущих писателей из всех регионов России, его почтили присутствием и приветствовали известные политики. Так, на открытии выступил представитель президента в Центральном федеральном округе Георгий Полтавченко, губернатор Егор Строев. В работе приняли участие лауреаты высших, в том числе и международных литературных, премий, Герои Социалистического Труда, наконец, приехали лауреаты последней Государственной премии и премии президента России — Василий Белов и Валентин Распутин. Это ли не весомый повод снять сюжеты и репортажи для всех государственных телеканалов? Ну а каналу «Культура», по логике, вообще сделать огромную программу? Дудки!

     Одним из знаковых решений съезда стало принятое письмо в адрес премьер-министра М.Е. Фрадкова о недопустимости какого бы то ни было присутствия в руководстве Министерства культуры М.Е. Швыдкого, где, в частности, говорится: «Деятельность этого человека в отечественной культуре, его непрофессионализм и цинично-нигилистическое отношение к культурно-исторической традиции наносит невосполнимый урон интересам Отечества как в духовной, так и в политической сферах.

     Не замечать мотивированного, крайне негативного отношения к господину Швыдкому со стороны творческой и художественной интеллигенции — означает молчаливое соглашение с позицией активного разрушения культурного слоя России. Как же надо не любить свою страну, чтобы так унижать ее историческую культуру!»

     Редкий случай, когда с этим восклицанием согласны правые и левые, красные и белые, даже — многие голубые.

     Газеты пишут, что генеральный директор канала «Культура», воспитанник ЦК ВЛКСМ Александр Пономарев находится в шоке из-за слухов о том, что на его место определенные антигосударственные силы прочат отставленного из эфира Парфенова. Что же за канал российской культуры создали его руководители, если все равно, что Пономарев, что Парфенов. И впрямь — одни и те же мефистофельские лица, русофобские идеи, уничижительное отношение к прошлому, к традициям и заветам гениев России. Вот бы чем озаботиться высшей власти вместо того, чтобы произносить напыщенные речи о патриотизме и возрождающейся России. Без национальной, общенародной и духоподъемной культуры ей не возродиться!

     В преддверии ХII съезда Союза писателей России «Литературная газета» опубликовала статью поэта Юрия Щербакова из Астрахани. Я бы назвал ее заполошным криком отчаяния с отзвуком демагогии.

     Суть этой статьи предельна проста: Союз писателей, мол, существует для того, чтобы оставаться министерством литературы в системе власти и, пользуясь тающим общественным авторитетом, бить челом, вымаливать уважение и различные блага. Об этом прямо пишет Щербаков: «Впрочем, можно, конечно, существовать и не бия челом представителям «антинародного» режима, как любит величать власть патриотическая пресса. Творить, не попрошайничая и не христорадничая, а гордо отвергая саму возможность сотрудничества с владетельными демократами (где их Щербаков нашел?! — А.Б.), безусловно, куда благороднее, нежели вынужденное пресмыкание перед сильными мира сего! Только цена этому благородству, увы, кукиш в кармане, а вернее, рукописи в столах, которыми не суждено стать книгами».

     Из столов, вернее, прямо со стола и из компьютера сегодня столько поизвлекали, что от книг — задыхаешься. Куда в область ни приедешь — очередь стоит на издания за счет администрации и спонсоров, включая государственных. Вот и в Астрахани за 5 лет издали аж 52 книги. Что это за книги на фоне отечественной литературы? Кто их читал или хотя бы слышал о них? Зато Татьяна Толстая, Виктор Ерофеев, Дмитрий Пригов не успеют печатно икнуть — их уже по всем государственным телеканалам показывают и пропагандируют. Политика!

     Недавно в Варшаве прошла Книжная ярмарка, Россия там снова — главный гость. Прочитайте в той же «Литературке», кто представляет российскую многонациональную литературу? — Архангельский, Быков, Гандлевский, Гришковец, Ерофеев, Кушнер, Немзер, Пьецух, Радзинский, Салимон, Улицкая, Чупринин, Эппель и прочие представители одной и той же узкой махровой тусовки. Политика! Мы кричим, открыто пишем об этом, а государственное, якобы реформированное министерство продолжает насаждать наглую вкусовщину и местечковый дух междусобойчика на деньги народа!

     Статья Щербакова называется «Всяк сверчок», и автор впрямь порой заводит песнь запечного сверчка: «Прекраснодушные, в высшей степени порядочные люди, они (руководители СП России. — А.Б.), боюсь, просто не знают, чем и как живут местные писательские организации. А существуют те милостью руководителей регионов, которые по старой советской памяти еще считают литературу делом если не государственным, то по крайней мере заслуживающим внимания». Мне, как москвичу, хоть не руководителю, особенно смешно и горько читать этот упрек — «не знают». Мы знаем и готовы рассказать миру, как ни золотая моя столица, ни богатейшая Московская область вообще не поддерживают писателей. Во всяком случае, в тех двух областях, где я побывал недавно — в Липецкой и Псковской, внимания к писателям со стороны властей, СМИ и общественности куда больше, чем в Москве. А что касается милости руководителей — и мы, москвичи, ее видим, но в других родах искусства: Юрий Лужков, как человек материальный, поддерживает все зримое. В какой столице за счет города могут существовать персональные музеи Александра Шилова, Ильи Глазунова, скульптора Церетели и даже пейзажиста Андрияки?

     У трагически ушедшего на рубеже ХХI века исторического романиста Дмитрия Балашова в предсмертном публицистическом труде «Слово о Родине» I глава состояла из одной лишь фразы: «Наша страна, Россия, пропадает, и ее надо спасать». Прежде, чем спасать — следует постигнуть с помощью литературы, учесть мнение народное, сопоставить с ним действия и благие государственные замыслы, если они вообще есть. Я их в области идеологии — сколько ни бьюсь, ни езжу, ни полемизирую — не могу различить. И тут никакое хождение Валерия Ганичева, Владимира Гусева, переизбранных на должности председателей Союза писателей России и Московской городской организации, по столичным чиновничьим коридорам — решительным образом не поможет. Хотя ходить и выбивать надо, а к почившим на лаврах руководителям, бесспорно, есть немалые претензии.

     Например, меня потрясло, как прошлым летом я приехал в Смоленскую область, друг мой поэт и ответственный секретарь Виктор Смирнов ничего не сделал, о чем я просил его предварительно по работе, но стал оправдываться: «Мне надо было отделение Русской либеральной партии создавать — велели из Союза писателей России». Какая может быть партия с отвлечением от прямых дел при нашем-то финансовом положении, при реальном раскладе сил на политическом поле? Дикость! Почему в Москве с депутатом Бунимовичем, приватизировавшим все поэтические фестивали, праздники и издательские программы, публично не полемизирует руководство городской организации, а только я на этих страницах?

     Насущные вопросы об условиях быта и творчества членов Союза руководители, конечно, должны ежедневно поднимать, решать, биться с политиканством и произволом, бороться за подлинную демократию. Так что претензии — схожи, но это лишь просчеты в боях местного значения. Может быть, их успешнее могут повести более молодые и прагматичные избранники разрозненного писательского сообщества. Но, признаемся сами себе, генеральное сражение пока не ведется. Мы проиграли свое Бородино и оставили Москву на духовное растерзание неприятеля.

     На той же полосе, где напечатана статья Щербакова, широко представлены стихи Анатолия Преловского. Подборка завершается строфой:

     Да, больше фарт такой не подвалит,
     И уж не подняться до тех высот,
     Где Светлов улыбнется,
     Смеляков похвалит,
     Твардовский рюмочку поднесет.

     Какие поэты были! — кто-то вздохнет мечтательно. Какое высокое отношение к поэзии было — и государственное, и читательское! — уточню я из наших наплевательских дней чистогана и бездуховности.

     А что же позволяет с болью видеть реальное положение дел и не терять при этом надежды? Книги собратьев. В последнее время на меня огромное впечатление произвели три книги: «Бесконечный крест. Переписка Валентина Курбатова и Виктора Астафьева», которая вышла в Иркутске тиражом 5000 экземпляров. Прочел ее с некоторым запозданием, но уверен: это — великая эпистолярная литература в лучших традициях отечественной словесности! В последних радиопередачах на радио «Резонанс» с радостью и печалью рассказываю о книге публицистики и краеведческих открытий Михаила Петрова «Отвергнутый камень». Этот новый замечательный образец путевой и познавательной прозы вышел тиражом 500 экземпляров.

     Наконец, в Санкт-Петербурге мне подарили книгу Валерия Гаврилина «О музыке и не только…», о которой я рассказал в «Советской России». Она была выстрадана, вычитана, набрана из полуистершихся порой заметок в записных книжках и на листках календаря вдовой композитора — Наталией Гаврилиной и вышла в издательстве петербургских писателей «Дума» тиражом всего 1.000 экземпляров. Да и то при поддержке одминистрации Санкт-Петербурга и с помощью Ленинградского обкома КПРФ. Вот судьба гениев в России, вот степень востребованности их духовного наследия! После того как я рассказал о книге в «Месяцеслове», стали звонить, писать: где достать?

     Всемогущий ныне Герман Греф, отпраздновавший свадьбу в Петергофском дворце, на одной телепередаче охотно процитировал стишок Губермана: «Умом Россию не понять, а надо понимать, едрена мать». Столь высокий чиновник мог бы и поостроумней стихи припоминать, но губерманам и грефам давно ответил русский критик Николай Страхов: «Россию не понять чужим умом». Да, необходимо воспитать каждому в себе свой собственный ум. А тут один верный помощник и мудрый наставник — русская литература, которая продолжает твориться и сегодня, но, увы, не востребована безыдейным государством. Политика!

     В июне, на следующий день 205-летия Пушкина, исполнилось 210 лет со дня рождения старшего друга Пушкина, выдающегося мыслителя Петра Чаадаева, который предрек еще два века назад: «Социализм победит не потому, что он прав, а потому, что не правы его враги». Ну а в заключение нашего разговора вспоминается горький вздох мыслителя: «Слово звучит лишь в отзывчивой среде». Ну нет сегодня этой среды в стране, где мерилом всего, единственной «национальной идеей» стали деньги.

     За тремя волоками, в дальней северной деревне Петряево теперь каждое лето проводят скромный поэтический праздник, отмечают память земляка, замечательного вологодского лирика и публициста Александра Романова. Вдова его прислала книгу, выпущенную весной, с пронзительным названием «Последнее счастье». На форзаце этой книги — на первом же развороте — воспроизведена дневниковая надпись, сделанная рукой моего старшего друга и полного тезки Александра Александровича: «Поэтическое слово — искра вечности». Еще при жизни Александр Романов подготовил сборник к 70-летию, но чуть не дожил до юбилея — утром 5 мая, в День печати, поэт и журналист переписал начисто последнюю статью «Здравствуй, племя младое!» — о встрече с ребятами 15-й школы Вологды, вышел по делам на улицу и… упал во дворе дома. Остановилось ранимое и отзывчивое сердце лирика.

     Книгу под названием «Последнее счастье» готовили вдова Анастасия Александровна и сын — преподаватель лицея, тоже Александр Александрович, как отец и дед, который был сельским учителем, воевал командиром пулеметного взвода и пал в боях под Выборгом. В последнем письме, адресованном в деревню Петряево лично ученику 6-го класса Воробьевской СШ Александру Романову, отец разбирает присланную на фронт поэму сынишки о Дмитрии Донском, хвалит за тему, отмечает недостатки. Потрясающий факт! — я узнал об этом из прозы, из главы «Учительство», а при наших встречах Саша почему-то не рассказывал мне о нем, иначе штрих врезался бы в память, ибо и я начал в армии писать первую поэму о Дмитрии Донском, пройдя дорогами учений недалеко от поля Куликова. Вот ведь как: целые поколения русских взрастают на одних образах и заветах, которые каким-то чудом, сквозь идеологические препоны, замалчивания доходят до юного сознания и сердца. Но тогда, в грозную годину, хоть Сталин вернул образы Александра Невского и Дмитрия Донского, позже, в года забвения, отец дал мне прочитать замечательную книгу Сергея Бородина «Дмитрий Донской». Что сегодня могут прочитать, увидеть по телевидению будущие защитники Родины? Только дикие измышления новоявленной «исторической» школы на тему: было ли татарское иго вообще и Куликовская битва в частности?.. А почему не снять многосерийную историческую эпопею о святом князе? Вопрос кажется сегодня риторическим.

     Страшные настали времена, о которых друг написал в предсмертных стихах, обращенных к России:

     «Не тоскуй!» — шепчут ей душегубы. —
     Мы дадим тебе умную власть…» —
     И пылают Иудины губы,
     Чтоб к щеке изможденной припасть…
     «Не тоскуй!», — пишут пальцем, дурачась,
     На автобусном потном окне.
     И страшны
     эти знаки бодрячеств
     На обратной от них стороне.

     Какой точный и зловещий образ! — сколько знаков бодрячеств, голословного патриотизма выписывает и озвучивает «умная власть», в том числе и 12 июня, а мы ясно зрим, что на обратной стороне запотевшего окна в неотапливаемой квартире или мутного телеэкрана они смотрятся страшной издевкой над изможденной и одураченной Россией.

     «Саша похоронен рядом с мамой на сельском кладбище, недалеко от разрушенной Георгиевской церкви, — пишет мне Анастасия Романова. — Там, на родине, с уважением относятся к его памяти. Помогли поставить памятник. Каждое лето в день его рождения 18 июня проводят в библиотеке литературные встречи… А в Вологде его, кажется, и не вспоминают почти. Всяк за себя. Время такое настало. У Саши есть горькие строки:

     На запятках ХХ века,
     Поседелый,
     я посидел.
     Для такого, как я, человека
     Не нашлось в новом веке дел…

     А ведь как был востребован мой работящий и совестливый старший друг! Какие земляки поддерживали — Александр Яшин, Сергей Орлов, Сергей Викулов, что за книги постоянно выходили — прекрасное весомое «Избранное» успело выпустить издательство «Современник» перед уходом в рыночную тень! Наконец, много лет Романов руководил Вологодской областной писательской организацией, думаю, тогда — сильнейшей в России.

     Много раз бывал в Вологде и я в то плодотворное десятилетие. Однажды летом, четверть века назад, приехал к собратьям, и рванули мы втроем с Романовым и поэтом Виктором Коротаевым, тоже теперь покойным, за сто верст, за реку Двиницу, на родину Саши — в деревню Петряево. По дороге мы с Коротаевым запаслись «злодейкой с наклейкой», а Романов купил яиц и большую банку сметаны. Помню, я чуть из «уазика» не вывалился — ведь в деревню едем! Александр Александрович виновато вздохнул: «Стара уже мама хозяйство держать…».

     Издалека показалось родовое гнездо поэта — возвышалась над ним огромная пихта, задевавшая вершиной кучевые северные облака. Подъехали к могутному пятистенку под тесовой крышей, дедом еще срубленному в двадцать два неохватных сосновых венца, поднялись на широкое крыльцо, а матушка не встречает дорогих гостей. Соседка — тетка Павла, чьи рассказы, опоэтизированные земляком, могли бы составить отдельную книгу, — поведала о том, что мать ушла в дальнюю деревню, к брату, помогать стричь овец. О хозяйке мне рассказал только дом, который от бликов солнца золотился деревом стен и лавок, сиял чистотой и уютом, прохладно стлал под уставшие ноги половики. Тетка Павла смешливо глянула на Коротаева и спросила: «Борода-то приклеена или сам отрастил?» Посидели за самоваром, повспоминали надрывные годы северной деревни. «Мне мать говорила, — смеялся Саша, — ступай в кооперативный техникум, — вот дядька бухгалтером работал, так у него одной одежи было — через грязь не перекинуть. А я, как отец, в педагогический пошел…»

     Съездили мы через колдобины и грязь в село Воробьево, зашли к другу детства Николаю Паутову, который создал краеведческий музей в соседней усадьбе Горка. В книге, вышедшей с помощью администрации Вологодской области тиражом 2000 экземпляров, Саша успел с гневом и болью написать, как варварски разорена теперь эта усадьба, а ведь рушили-то Советскую власть под лозунгами возрождения «утраченного за семьдесят лет». Утраченного и проданного всего-то за десятилетие — теперь не подсчитаешь, не отпоешь…

     В нашем поэтическом содружестве утрачено, можно сказать, почти все, ради чего живет и творит подлинный лирик. В книгу вдова включила письма, бережно хранимые Романовым. Особенно много теплых слов в письмах Виктора Бокова, вот одно из них — от 8 сентября 1984 года, где он пишет так живо, будто на днях это происходило: «Саша, ты мне подарил вчера счастливый день. Я зашел к Боброву в «Литературную Россию», а он мне — твою статью в полосе. Я читал полосу и весь трепетал, как молодой лист на вершинке. Так обо мне еще никто не сказал, хотя были толковые, умные статьи. Ты открыл мою душу и мою сущность в поэзии. Это блистательно. Ни одного возражения ни в одной строке. Мы с Сашкой пошли обедать в ресторан, выпили за тебя, за твою честность в поэзии, и в жизни, и в поведении. Потом мы поехали ко мне домой и долго изливали души в разговоре о русской поэзии и русских поэтах. Расстались с ощущением счастливого дня. Это все ты сделал, друг».

     Прошло всего двадцать лет, а мы очутились в иной стране, в отторгаемой атмосфере — дело не в возрастной утрате восторженности: еще могу зажмуриться от счастья при виде полыхающего заката или ослепительной женщины, прослезиться от настоящей песни или при виде беспомощного ребенка. Но вот это ощущение бескорыстного братства, глубинного родства душ, безоглядной распахнутости — сошло, как полая вода, оставив лишь мусор реальности. Но книга собрата вновь заставила о многом светло вспомнить, очистительно задуматься, преисполниться спасительной веры. Готов повторить заклинание друга: «Что бы ни случилось с Россией, писатель должен работать не покладая рук. Спасение только в этом. Опускать руки, впадать в отчаяние — великий грех. Я лично так думаю, так и поступаю». Спасибо, Саша, за пример, за урок оттуда. Отряхаюсь от эйфории присутствия в эфире, от телевизионной пошлости и примитивности, иду к письменному столу и снова собираюсь в дорогу, чтобы постигать по мере сил душу России, постигать, какой политики, какой объединительной идеи она ждет?.

     Доктор исторических наук и депутат Наталья Нарочницкая так ответила на вопрос корреспондента, за какими политическими силами будущее России: «Конечно, не за либертарианцами, а за теми, кто оставит заблуждения прошлого, но не будет глумиться над жизнью отцов, совершая грех библейского Хама. Будущее за теми, кто не побоится во всеуслышание сказать, что русский народ, православный по культуре и по вере, есть основатель и стержень российской государственности… Россия показала за последние годы, что не может развиваться без целей и ценностей за пределами земной физической жизни. Ниша национально-консервативного мировоззрения — самая востребованная и самая незаполненная в политическом спектре». Позволю себе не согласиться с ученой дамой: сегодня столько благополучных правдоискателей, потомственных дворян и творцов, книжников и фарисеев ломанулось в эту нишу, что народ опять не понимает, почему же столько вальяжных радетелей и умников борются за его светлое будущее, а реальных путей к нему — не подсказывают.

     В беседе с главными редакторами газет «Завтра» и «Советская Россия» — писателями Александром Прохановым и Валентином Чикиным — в канун своего 60-летия Геннадий Зюганов, которого и я поздравляю с юбилеем, высказал глубокие, нелицеприятные, порой самокритичные мысли. В частности, нельзя не согласиться с пафосом идеи, которая должна объединить все здоровые и активные русские силы: «Спасение русского народа и России — главная задача патриотизма реального, а не мнимого... Задача национального спасения формулируется как национально-освободительная борьба с вовлечением в нее всех мыслящих и чувствующих слоев и сословий общества. Эта борьба надклассовая, надконфессиональная…» И заключает эту часть беседы так: «Россия может быть действительно свободной страной, управляемой народом. Ближе всего к этому идеалу подходит концепция народного социализма».

     В чем суть и главное идейно-политическое содержание этой концепции, чем народный социализм отличается от заявляемого прежде русского социализма? — ответа на этот заглавный вопрос так и не сформулировано партийными теоретиками, оппозиционными мыслителями. Собственно говоря, почти вся отечественная литература от Льва Толстого до Глеба Успенского и от Александра Герцена до Михаила Шолохова рассказывала об этой мечте — народном социализме, справедливом, православном по сути, а не по внешнему радению общества. И нынешние писатели должны помочь патриотически настроенным политикам ясно и образно выразить его идеалы и постулаты в новых исторических условиях.

     Не стихает писательская война на Кубани. Прозаик и фольклорист Иван Бойко прислал мне целую подборку материалов для ознакомления и поддержки, наверное, своей позиции. Главные ее составляющие: огромное интервью наиболее маститого, пожалуй, писателя Кубани Виктора Лихоносова, которое он дал газете «Московский комсомолец», и гневный ответ на него нескольких старейших писателей, а также молодой исполняющей обязанности председателя Краснодарской писательской организации Светланы Макаровой в местной газете «Триада».

     Тонкий лирический писатель Виктор Лихоносов пребывает сегодня в минорном настроении, даже поездка в Москву его не встряхнула: «Я был в Москве на пленуме Союза писателей России и на Русском национальном (нет, он зовется — Всемирным. — А.Б.) соборе, где речь шла о нашем языке. Идет засорение русского языка, и надо его спасать. Был доклад, выступали писатели… Но как-то все звучало беспомощно в том смысле, что замечательные, верные слова падали в пустое общество, где нет своего родного телевидения, почти нет родных газет. Все эти слова никто не услышит. Такая печаль висела над залом». Ну, это уж похоже на грех уныния, я тоже в этом зале был, да еще и с телегруппой, никакой висящей печали камера не зафиксировала. А что родных СМИ почти нет — это сущая и невообразимая для нашей державы правда, но ведь и «МК», пусть на Кубани — не тот родной уголок, где можно исповедаться и найти сочувствие, а вот брюзжание одинокого человека — раздуют.

     Виктор Иванович пытается иронизировать и ухватить проблеск надежды: «Последние 15 лет должны были привести к окончательному уничтожению нашей страны, но что-то не сложилось. Подвели мы американских стратегов…» Корреспондент этой иронии не разделяет, зато бодро спрашивает о скандальном: «А что случилось с Союзом писателей Кубани?» И тут Лихоносова, к радости «МК», понесло:

     — Из подворотни выбежали люди и захватили власть, которая им принадлежать не может хотя бы потому, что они попали в Союз случайно. Хороший я человек или плохой — я же не от этого туда не хожу. Меня оттуда удалили, и мне остается только забрать из Союза документы… А власть к этому равнодушна… Надо, наверное, Союз распустить и заново набрать по строгому критерию. С этим уже ничего не выйдет. Все погибло.

     Конечно, подобные откровения читаешь с грустью и некоторым удивлением: неужели еще где-то талантливый, но трудный в общении человек верит, что власть должна быть неравнодушна к делам писательской организации, что можно набрать невесть откуда свалившиеся в пору безвременья таланты «по строгому критерию». Это все странно читать в Москве, где власть, по-моему, и понятия не имеет, сколько в Москве союзов, каковы они, кто в них состоит и что исповедует, а если вступает в контакты, то только для политиканских игр.

     Ну а насчет подворотни, захвата власти — это, конечно, писательская гипербола: да, скучно и трудно живут теперь многие писательские организации, но собрания с докладами, голосованием и оформлением приемных дел проводят по уставу, иначе ни на какой пленум в Москву или съезд в Орле ни Лихоносов, ни другие не приехали бы. Ну, понятно, законно избранные, много лет работавшие ветераны кубанской литературы закатили Лихоносову отповедь. Причем я узнавал из возражений газеты «Триада» вещи поразительные. Оказывается, недавно ушедший руководитель Союза Петр Придиус, которому теперь тоже достается от Лихоносова, настоял в беседе с мэром Краснодара на том, чтобы Виктору Лихоносову к юбилею в числе прочего подарили… автомобиль («У него матушка-старушка живет далеко, в Пересыпи, надо ездить туда-сюда»). Это, конечно, на берегах Москвы-реки, а не Кубани читаешь, как старинную сказку!

     Молодая руководительница Светлана Макарова рассказывает, что писательская организация возобновила проведение Дней литературы по всему краю. Да, когда-то и я участвовал в Днях литературы на Кубани, помню, как нас принимали в богатейших хозяйствах, в том числе в Кореновском районе. «Коммунизм в действии!» — шутили мы в гостевом доме с холодильником, забитым всем, что душе угодно. Ну думаю: теперь-то все гораздо скромнее, и вдруг читаю: «Провели творческий вечер в Кореновске. Николай Зиновьев (не московский песенник, а яркий поэт с Кубани. — А.Б.) стал победителем международного поэтического конкурса «Поэзия третьего тысячелетия». Присутствовал и глава района, который, кстати, в ответ на нашу просьбу выделил семье Зиновьева коттедж». Тут я буквально сполз со стула, а потом решил написать и эту заметку, хотя сперва твердо решил в склоки кубанских писателей не влезать. Хочу сказать из наших московских трущоб и северных просторов просто и грубо лишь одно: зажрались вы там, на Кубани, братья-писатели, может, потому и ругаетесь, что есть из-за чего. Случись невероятное — подарил бы мэр Москвы или губернатор Московской области, например, скромный коттедж или захудалую «Оку» хоть одному поэту, да еще среднего поколения, я бы тогда, глядишь, вступил в аргументированный спор по поводу ваших странных разборок, а так чего вам доказывать или рассказывать о столичных или подмосковных поэтах-изгоях, которые если и выживают сегодня, имеют свой угол, то к творчеству это ну никакого отношения не имеет! Не знаю, завидовать или возмущаться…

     Я вырос в любимом Замоскворечье, работаю в Москве и много пишу о Москве, а родился в подмосковном Кучине. Для меня древняя и прекрасная Московия — единая и родная земля, которая, увы, теряет неповторимое лицо, становится все более чужой, заселяется людьми, не имеющими отношения к русской вековой культуре, будь это азербайджанцы-торговцы, евреи-финансисты, армяне-предприниматели или таджики-переселенцы, которые прописываются в дальнем Подмосковье по 30 человек в ветхие домишки. Ярким показателем духовной атмосферы для меня всегда и везде является отношение к писателям.

     Парадоксально, но Московская область — эта центрально-русская земля с ее богатейшими литературными традициями, воспетая в стихах и прозе своими талантливыми сынами или столичными классиками, десятилетиями не имела своей писательской организации. При Советской власти у обкома партии, видать, не доходили руки либо душа не лежала новые хлопоты взваливать, а сами писатели тяготели к сильной столичной организации, являясь ее членами, да к зональному издательству «Московский рабочий», расположенному в столице, и не больно-то рвались к профессиональному областному объединению.

     Но времена резко поменялись. Высокомерная Москва и раньше не очень заботилась о своих певцах, а с победой капитализма и дикого книжного рынка вовсе сложила с себя всякие обязательства. Прежде Московскому литфонду и без МГК партии денег хватало — имущество, дома творчества, отчисления от книгоиздания. Потом все рухнуло, большинство писателей даже в Москве бедствуют. Конечно, правительство Лужкова может выделить часть денег на подарочные и славящие Москву издания или провести какую-то акцию — например, недавний конкурс поэтов «Золотое перо», где и подмосковные поэты принимали участие. Но время потребовало создание Московской областной писательской организации, хотя правительство области вяло вырабатывает формы взаимоотношения с литераторами. А ведь именно они пишут правдивую летопись для будущих поколений!

     В других регионах России, где опыта взаимоотношений больше, администрации сразу отреагировали на новые условия, губительные для некоммерческой литературы. Губернатор Орловской области Егор Строев, например, еще до спикерства в Совете Федерации назначил членам Союза писателей творческие стипендии, помог создать областное издательство «Вешние воды» и финансировал издание достойных книг. Он принял выездной пленум Союза писателей России, который стал пленумом сопротивления, а на последнем съезде сказал с трибуны такие слова: «Российские писатели, Союз писателей России все эти годы были в числе сил, которые, защищая духовность и нравственность народа, идеи государственности и патриотизма, каждый на своем месте противостояли распаду и тлению, мерзости и запустению, когда менялы оказались в храме, коверкая и изуверски извращая тысячелетние устои нашего государства…» Писатели Московии тоже защищали нравственность, духовность, патриотизм, но усилия их не были достойно оценены.

     На съезде в Орле ответственный секретарь Вологодской писательской организации драматург Александр Грязев рассказывал мне, что недавно губернатор Вячеслав Позгалев сам пригласил писателей, поделился тревогой, что собственный внук не читает книг — только за компьютером сидит. «Давайте, мужики, спасать книгу. Предлагайте!» Все предложения и пожелания принял, оперативно поддержал. Писательской организации выделяют старинный особняк в центре, где будут и кабинеты, и литературная гостиная, и музей современной литературы, куда станут приходить школьники. К выделенным прежде пятисотрублевым стипендиям членам Союза обещал добавить («Сколько — еще не знаем»), зато уже выделил средства на создание литературно-художественного журнала «Лад» и издательскую программу для талантливых земляков «Проза ХХI века» и «Поэзия ХХI века».

     В общем, на многих дорогах по России, на встречах с коллегами и съездах я убедился, что, увы, чуть ли не хуже всего, если говорить о централизованной помощи сотням литераторов, обстоят дела в Московской области, хотя города и районы по мере сил своих талантливых земляков поддерживают. Мне дарят книги, выходящие в Воскресенске и Дзержинском, Бронницах и Лотошино. В Коломне есть свой литературный альманах, в Сергиевом Посаде создана сильная писательская организация, но эти ручьи надо собрать в светлую реку, как собирает свои 900 притоков Москва-река.

     Если в столице литераторы еще могут найти какую-то литературную работу и творческую среду, то в городах и весях Подмосковья писатель более одинок. И тогда подмосковные писатели решили объединиться, создать Московскую областную организацию Союза писателей России. Ее председателем стал поэт из Пушкино, главный редактор журнала «Поэзия», автор многих литературных премий Лев Котюков. Организация является ассоциированным членом Московской городской организации хотя бы в силу традиций и совместных организационных и издательских возможностей. При общей организации, объединяющей около 3000 писателей, работает издательский центр, который выпустил уже около 600 книжек — ведь не каждый, особенно поэт, может найти спонсоров или собственные средства. Но в отличие от всех регионов России областная организация не имеет ни своего помещения, ни штатной единицы, ни средств на командировочные расходы, ни другой материальной помощи от администрации. Правда, совещания молодых литераторов администрация помогала проводить. Главное, литераторы Московской области не имеют печатного органа — газеты или журнала.

     Московская земля — ведущая область России — уникальное административное образование не только страны, но и мира, ибо далеко не каждая прославленная столица имеет «Парижскую» или «Лондонскую» область. В издательстве «Московский писатель» вышло иллюстрированное издание «Московия» (составленное, а в значительной части и написанное мною), которое посвящено 75-летию Московской области — второй по населению, экономическому и духовному потенциалу (после Москвы) территории в России, единственной, не имеющей своего телевидения. Московия — это страна в стране, где, как ни странно, пока не очень-то ценят родную литературу.

     В упомянутой беседе Геннадий Зюганов сетовал: «В нашей партии очень слабы связи с новаторским искусством. Советские традиционалисты, наши замечательные художники и писатели постоянно оказывают нам огромную помощь. Но мы не сумели открыть и привлечь новое поколение художников, которые в состоянии ворваться в информационную среду, захватить, спровоцировать ее на пропагандистский взрыв... У молодой Компартии 20-х годов были замечательные художники, поэты, театралы, агитаторы, люди, способные приводить в движение грандиозные массивы чувств. Есть ли у нас сегодня свой Маяковский, Эйзенштейн, Шостакович?»

     Нет, наверное, потому что они были у победоносной партии, у молодого Советского государства, рассматривающего литературу и искусство как часть строительства будущего. А что строим мы, на какие свершения возлагаем надежды? Так что лично я все свои надежды связываю не с новаторами, не с авангардистами (смешно: если судить по каналу «Культура» — 90 процентов в «авангарде»), а с честными художниками, писателями-реалистами, хранителями классических традиций. Кстати, к нам, «традиционалистам», в гостиницу пришли представители орловского Отделения ЛДПР, подарили майки, книги Жириновского, уважительно пообщались, а вот представителей КПРФ на родине Зюганова, имеющих, кстати, свое помещение прямо рядом с гостиницей, не видел. Тоже о многом говорящий факт…

     Рад был пообщаться с собратьями в Орле и убедиться, что мы смотрим с ними в одну сторону, но не толчемся, как либеральная мошка, в солнце Запада.