УЖАС вызывает вид выжженных степей. Местами все черно до горизонта: равнины, холмы и подпаленные лесополосы. Как будто прокатился какой-то вселенский пожар и оставил после себя обугленную пустыню. Кто и зачем делает поджог?

Этим вопросом закончила мысли вслух моя знакомая журналистка, которая вполне могла найти на него ответ, если бы это было позволено независимому демократическому изданию, в коем она служит. Давно пора задать его и носителям знаков власти вплоть до Путина. Если не с высоты ее «вертикали», то уж с самолета наглядно видно, как миллионы гектаров сельскохозяйственных угодий полыхают то «зеленым пожаром» сплошных сорняков, то осенним палом высохшей нескошенной травы и бурьяна. Кстати, Путин тоже мог этому ужаснуться, когда четыре года назад прилетал «на часок» в Оренбург, чтобы провести здесь первое в своем роде заседание Президиума Государственного совета о ходе реформ на селе.

А по приземлении высоким гостям показали отрадную картину — племенных быков мясных пород. Каждый весом до полутора тонн и ценою на вес золота. Об этом свидетельствуют золотые медали, присужденные на всероссийских выставках последних четырех лет. Этих улучшителей скота мясных пород выводят, выращивают и совершенствуют в Оренбургском экспериментальном хозяйстве, которое напрямую подчиняется объединению при Российской (Всесоюзной) академии сельскохозяйственных наук.

Десятки лет здесь работают ученые Всероссийского научно-исследовательского института мясного скотоводства. При их ведущем участии в степной зоне СССР была создана и неуклонно расширялась высокопродуктивная и высокодоходная отрасль мясного животноводства. Отрасль по производству так называемого мраморного мяса — сочной говядины, равномерно пронизанной прожилками жира. На естественных степных кормах.

По телевизору крупным планом показывали, как одобрительно Путин смотрел на лобастых любознательных быков и слушал объяснения ученых. Всем думалось: теперь-то заживем, наука и практика при участливом отношении власти дружно пойдут в гору!

А в четвертую годовщину этой встречи состоялось очередное всероссийское выступление протеста против дальнейшего разрушения сельского хозяйства. В Оренбурге среди возмущенных крестьян с плакатами были и работники экспериментального хозяйства, продукцией которого перед Путиным показали будущее мясное изобилие России. Как раз накануне выхода разоренных тружеников села на городские площади было объявлено о банкротстве экспериментального хозяйства. И вот плакаты кричат: «Власть, проснись: село гибнет!», «Хватит разорять крестьян!», «Грабители села! Наши руки могут держать не только плакаты!»

И т.д.

Беседуем с демонстрантами. Они рассказывают. Полтора десятилетия назад государственное научное хозяйство было брошено. За все эти годы, в том числе и после посещения Путиным, в материальную базу экспериментального предприятия государство не вложило ни рубля. Все отдано на поток и разграбление. От многих животноводческих и иных производственных зданий остались скелеты или заросшие жирным чертополохом холмики.

Уничтожена научная система кормопроизводства — основа высокопродуктивного мясного скотоводства. Были тысячи гектаров культурных пастбищ с «электропастухом» — теперь их нет. Под угрозой гибели семеноводство трав. Разрушен первоклассный завод по очистке семян.

Теперь идет назначенная судом ликвидация государственного научного хозяйства. Уже распроданы запасенные на зиму корма. Вывезены 25 нетелей, готовятся к отправке 70 телок. В ближайшие недели уйдут со службы науке (хорошо, если не под нож) около тысячи голов животных золотого фонда, в том числе родоначальники высокопродуктивных линий мясного скота, приспособленного для открытого содержания в суровых условиях Урала и Сибири.

Экспериментальное научное хозяйство приговорили к закланию за «долги», которые не стоят одного породистого быка (если его оценивать по вкладу в науку и практику развития мясной отрасли). Но для спасения государственного хозяйства не нашлось ни рубля в государстве, которое объявляет лишними для себя триллион рублей и отправляет его в Стабилизационный фонд в американские банки для дальнейшего ожирения США.

И все это сопровождается телевизионными байками с участием Путина насчет государственного финансирования «приоритетных национальных программ», в том числе сельского хозяйства и такой ведущей его отрасли, как племенное животноводство мясного скота.

А как с молоком? В тот памятный прилет Путин и его государев совет посетили концерн «Оренбургмолоко». Бывший государственный завод, который прежде молоком и другими молочными продуктами досыта кормил большой город. Путин, понятно, жаждал после присвоения завода увидеть молочные реки в творожных берегах. Капитализм (пардон за нецензурное слово) — рынок в действии. Понятно, увидел — как маслом по сердцу: образец частного предпринимательства.

Сегодня, четыре года спустя, завод разорен и остановлен. Концерн «Оренбургмолоко» — банкрот. Коллектив вышвырнут на улицу и неоднократными выступлениями протеста перед областной управой добивался выплаты долгов по нищенской зарплате. Создавалась даже угроза не только социального, но и мощного химического взрыва на заводе из-за брошенных без надзора холодильных установок. Все уверены, что и это промышленное предприятие превратят в очередной базар. Город остался без своего молочного завода. Принимавший здесь Путина эффективный, то есть частный собственник Речевский — ныне кандидат на скамью подсудимых по нескольким уголовным статьям, от чего его ограждает какая-то неведомая сила.

Третье предприятие, которое посетил Путин за время своего путешествия по Оренбургу, — мельничный комбинат «Хлебопродукт-2». Запомнилось, что здесь Путин допытывался у «эффективного собственника» А.А.Джуламанова насчет эффективности собственности на землю. Тот высказался было в пользу аренды. Путин подбодрил собеседника: «Да вы не оглядывайтесь на губернатора, я знаю, он против продажи земли». И услышал желанное признание относительно частной собственности на землю.

Глава области А.А.Чернышев в то время пытался спасать село буксиром, чтобы удерживающиеся на плаву промышленные предприятия вступали в объединение с сельскохозяйственными и вкладывали в них деньги, как в самое прибыльное дело. Созданный при участии мельничного комбината на базе бывшего совхоза «Большевик» Оренбургского района сельскохозяйственный производственный кооператив «Приуральский» с использованием областного кредита обрабатывает здесь всю пашню, за что его чествуют и ставят в пример на праздниках урожая.

НО НАДО ЛИ делать вид, прекрасная маркиза, что все хорошо? По прошествии полутора десятилетий «реформ» социально-экономическое положение в бывшем совхозе «Большевик» теперь как небо от земли далеко от достигнутого тогда в многоотраслевом хозяйстве. Можно ли мириться с тем, что, например, опустошен и все последние годы бездействует крупный промышленный свиноводческий комплекс, ежегодно производивший около 1500 тонн мяса? Разве это не банкротство?

Конечно, позор, что находятся в бедственном состоянии и гибнут предприятия, которые самому высокому лицу в стране показывали как визитную карточку области. Уже одно сиятельное внимание к ним обязывало расти и расцветать под благодатью местного руководства. Но они разделили общую участь.

В Оренбурге Путин произнес слова о финансовом оздоровлении агропромышленного комплекса. Но тут было бы очень уместно сказать ему: нездоровы, губительны условия, которые вы создали для агропромышленного комплекса и для всей страны. Каждый год возвратного насаждения капитализма подтверждает его расточительность по сравнению с социализмом.

За десятилетия социалистического строительства вокруг Оренбурга (как и других городов Советского Союза) было создано «молочное кольцо» — хозяйства с большими стадами молочного скота. Молоко было продуктом повседневного потребления каждого человека. И чем ближе путь от молочно-товарной фермы до обеденного стола, тем молоко дешевле, доступнее. В ближайшем районе такого «кольца», Оренбургском, молочное стадо только в колхозах и совхозах превышало 20 тысяч коров. Сейчас осталось менее 7 тысяч, уменьшились надои от коров. И хотя горожане в несколько раз сократили потребление, за молоком стали ездить в самые отдаленные места. И в то же время за тридевять земель проталкивать готовую продукцию.

Сегодня молочный рынок России — это хаос встречных перевозок из конца в конец бескрайней страны. Жалкие остатки былого оренбургского молочного моря вывозят за пределы области, в частности, в Самару. А в магазинах Оренбурга — сметана из Костромской области, кислое молоко — из Московской и т. д. Но такая ли это безобидная забава — катать молоко туда и обратно за тысячи километров? На одних только нелепых транспортных расходах вылетают в выхлопную трубу огромные богатства и труд народа. За морем телушка — полушка, да рубль перевоз. А ведь много и других тягот свалилось на трудовой народ. Слепой капиталистический «рынок» сожрал самое большое в мире советское потребление молока на одного человека и оставил его почти что с пустой детской соской, за которую приходится платить десятикратную цену. Из Московской области в Оренбург привозят кислый продукт из обезжиренного молока в пластиковых бутылочках размером чуть больше соски — 100 граммов за 15,4 рубля или килограмм за 154 рубля. А крестьян вынуждают продавать молоко закупщикам по 5 рублей за литр.

Вот тебе, батюшка, и Юрьев день, и путинское «финансовое оздоровление». Колхоз-богатырь «Урал» у самой околицы Оренбурга поил-кормил город парным молоком — на днях из остатков стада зарезал еще 250 коров, чтобы покрыть срочные долги, из-за которых приставали с ножом к горлу. Но все равно повисли камнем на шее непогашенные 6 миллионов рублей просроченных платежей.

В бывшем колхозе «Путь к коммунизму» Оренбургского же района имели свой цех по переработке молока — теперь и духу коровьего нет. За долги по мизерной зарплате в недавние дни извели оставшиеся 583 головы крупного рогатого скота, в том числе 349 коров.

Шесть лет назад забрезжила надежда — победил на выборах и стал главой области проверенный в деле организатор производства и политический работник Алексей Андреевич Чернышев. С программой возрождения экономики.

Но удалось только ненадолго зацепиться на склоне, после чего продолжилось сползание к пропасти. В конце 1990 года хозяйства всех категорий Оренбургской области содержали 1752 тысячи голов крупного рогатого скота, а к 1999 году уцелело лишь 808 тысяч — меньше половины. У всех терпение, казалось, на пределе. Дальше отступать некуда! Однако никакого удержу, и за следующие шесть лет стадо урезали до 700 тысяч голов. Маточное ядро сначала сократили с 604 тысяч коров до 371 тысячи, а затем в течение нескольких лет путинского «оздоровления» подсекли примерно до 310 тысяч.

ТАК ЖЕ чахнут и другие отрасли животноводства. Ликвидировано высокоприбыльное и высокопродуктивное промышленное свиноводство. Поголовье свиней убавили с 595 тысяч сначала до 333 тысяч, а теперь уже до 267 тысяч. Свинка — золотая щетинка, крестьянская копилка — уходит из быта в старинные предания.

А отрасль золотого руна и шашлычного мяса — овцеводство — просто превращается в степной мираж. В колхозах и совхозах паслась отара в 1800 тысяч голов, за десять лет беспробудной «демократии» их осталось 176 тысяч, а к настоящему времени числится уже меньше 100 тысяч овец.

Последняя живность на убой — это живые деньги еще на один день, на самые неотложные нужды села. Нет такого волка, который порвал бы столько скота в России, как демократический «новый порядок», и нет такой скотины, которая не пришла бы в ужас перед бойней. Однако затеявшие эту небывалую бойню в собственной стране делают вид, что ничего не происходит.

Крестьяне только что не ревут, как бессловесные, от того, что с них сдирают семь шкур. А им песня в подарок — про все новые и новые реформы и программы. Допелись до того, что в текущем году крупнейшая житница России — Оренбургская область — собрала около 1,8 миллиона тонн зерна (в весе после доработки), тогда как в советское время намолачивала ежегодно по 5 миллионов тонн с гаком. Теперь в среднем довольствуемся едва половиной, да еще и радуемся: производим почти по тонне хлеба на душу населения области. Вспомним, однако, что советская власть ставила задачу и была близка к ее решению выращивать по тонне зерна на душу населения СССР в целом.

В память об этом планы возрождения Оренбургской области предусматривали возвращение в интенсивный оборот всех сельскохозяйственных угодий. И эти свои планы с приходом на пост главы области А.А.Чернышев начал было осуществлять. Однако довольно скоро возобладал интенсивный экономический чертополох. Поле области стало меньше, чем до освоения целины полвека назад. Советская сельскохозяйственная техника бьет рекорды долгожительства. Стальные кони в натуге уже падают на колени, уборка урожая затягивается на лишние месяцы. Вот и в нынешнем году при сухой осени не в сентябре, а по состоянию на 7 ноября было скошено лишь 2 миллиона гектаров зерновых — 87 процентов посеянного, на 350 тысяч гектаров меньше прошлогоднего.

В праздничном докладе по случаю завершения сельскохозяйственного года А.А. Чернышев объявил новый курс: мы не будем увеличивать посевные площади, нам надо сегодня более интенсивно использовать то, что мы обрабатываем.

Короче, руки вверх капитуляция под флагом интенсификации. Пока избежавшие погрома бывшие колхозы и совхозы, ныне акционерные общества, полностью обрабатывают прежнюю пашню и худо-бедно поддерживают жизнь в своих селах. Им, может быть, и интенсификация не страшна, авось не доведет до сохи.

А уже упоминавшийся бывший колхоз «Путь к коммунизму» Оренбургского района (теперь кооператив «Зубаревский») в нынешнем году из 4500 гектаров пашни занимал посевами только 823 гектара. И вот при огромных «долгах» пока оставшимися у него двумя тракторами кооператив-колхоз будет «более интенсивно использовать» менее пятой части своей пригородной плодородной пашни, а на остальных полях — жиреть-паразитировать по-чубайсовски наглый бурьян. А лишенные земли под ногами и работы крестьяне будут интенсивно маяться в поисках спасения.

И ТАКИХ хозяйств — едва ли не большинство не только в Оренбургском районе, не только в Оренбургской области, но и во всей стране. И теперь у сел России две судьбы. Там, где не поддались кнуту и прянику ельцинского похода против крупнотоварного колхозно-кооперативного, общинного хозяйствования, там сохраняется надежда на выживание крестьян на родной земле. Им обещают интенсификацию, высокие технологии, повсеместное внедрение которых, между прочим, было насильственно прервано пятнадцать лет назад с началом помещичьих «реформ».

Однако там, где эти «реформы» закономерно превратили пашни в пустыри, они сделали тружеников полей и ферм «лишними» людьми. Отказ вернуть землю в работу обрекает село на опустошение и неизбежное исчезновение. «Лишние» люди отсюда уходят и подпитывают также вымирающие ныне города.

А сидящие на ветвях «вертикали власти» на все лады разливаются очередными телевизионными «песнями о главном». Как примочкой спасти утопающего. Как провозглашением национальной приоритетной программы повернуть село в гору. Опыт есть.

Путин уже объявлял «финансовое оздоровление» — и за несколько лет бедственное финансовое состояние ограбленного села ухудшилось еще вдвое. Теперь вот «национальной приоритетной программой» посулили несколько десятков миллиардов рублей коммерческих кредитов из тех триллионов, которые в ходе приватизационной экспроприации собственности отняты у крестьянства и в огромной части уничтожены или растранжирены на «пиру во время чумы» паразитирующими «новыми эффективными собственниками».

Для восстановления основных фондов и полнокровной жизни села — машинно-тракторного парка, производственных зданий и сооружений, поголовья скота и многого другого — требуются те же триллионы, а размахивают почти пустой «национальной приоритетной программой». Воробья на мякине не проведешь. Мелкими ухищрениями законы экономики не объехать.

Попытки лишь к выгоде коммерческих банков. Государственный бюджет должен платить им две трети безбожно и безумно высоких ставок за кредиты, которые обещаны крестьянам. Например, за 40 миллиардов рублей кредитов на строительство и модернизацию животноводческих комплексов государство отваливает ростовщикам 6630 миллионов рублей. Оставшуюся треть — 3315 миллионов — должны выплатить крестьяне напрямую, что все равно идет вразрез с законами экономики и выкачивает жизненные силы из села.

По пятам выездного заседания государственного совета или помпезного совета верноподданной палаты терпят банкротство не крестьянские хозяйства — терпит банкротство антинародная политика.

И несжатая полоса все шире — в нынешнем году еще на миллион гектаров, перевалив за 40 миллионов. Бурьян и нескошенные травы слеживаются в толстую кошму и от искры вспыхивают как порох. Огненный вал катится по брошенным нивам, сенокосам и пастбищам и символизирует собой реформы выжженной земли. И всплывает в памяти гитлеровская стратегия выжженной земли.

Федор ПОДОЛЬСКИХ.

Оренбургская область