В последние недели стрелы критики как-то незаметно стали обходить Зурабова. Все чаще и острее становится критика двух других реформаторов — Кудрина и Грефа. Главное обвинение, конечно, в непрофессионализме — и решения-то не те, и деньги они использовать не умеют, и вообще их вот-вот выгонят! Объектом самого пристального внимания стали Стабфонд и резервы Центробанка. Их делят все — от суперэкономистов до псевдоэкономистов и откровенных любителей от экономики и политики. Общее одно — все недоумевают, почему, если всем понятно, что деньги надо использовать, самая высшая власть продолжает хранить упорное молчание. Еще одна излюбленная тема для обсуждения — сверхвысокие цены на нефть и обусловленная ими чрезвычайно выгодная внешнеэкономическая конъюнктура... А Кремль все молчит и молчит...

Только нет у нас ничего — ни высоких цен на нефть, ни Стабфонда, ни резервов Центробанка. Отдаю себе отчет в том, что высказанная сентенция более чем спорна, поэтому попытаюсь обосновать ее, не утомляя читателя сложными математическими расчетами, а используя минимум исходной информации и руководствуясь стандартной бытовой логикой (без привлечения специальных терминов или понятий).

Итак, начнем с цен на нефть. Адекватно оценить их уровень можно только тогда, когда есть с чем сравнивать. Мы же ориентируемся исключительно на цену нефти в долларах, и только на этом основании упиваемся мечтами о скором обогащении. А если сравнить динамику цены с другим показателем — не евро, который в определенной степени тоже зависит от необъективных факторов, а, например, с ценой на золото, то картинка получается совсем иная. Нетрудно заметить, что за три года, в течение которых цена на нефть (в долларах) выросла примерно в полтора раза (с 22—25 до 36—42 — за баррель нашей нефти — Urals), цена золота за тройскую унцию (около 30 граммов) выросла с 280—290 до 420—440 долларов же. Небольшими колебаниями (в размере 2—5 процентов) на таком временном отрезке можно пренебречь. Другими словами, если бы покупатели нашей нефти рассчитывались с нами не зелеными бумажками с портретами чужих президентов, а желтым металлом, то и три года назад, и сейчас за каждую бочку мы получали бы примерно по 2,5 грамма золота. То есть не цена на нефть растет, а цена доллара падает!

Теперь (после того как выяснили, что роста цен на нефть нет) начинается самое интересное. Усилиями профессионалов (без кавычек — почему, объясню ниже) из правительства принято гениальное решение — все суммы выручки сверх 20 долларов складывать в Стабфонд, который номинируется в иностранной (американской) валюте и размещается в американских же ценных бумагах. То есть в течение всего этого периода (существования Стабфонда) мы продаем американцам нефть по тем ценам, которые существовали до их подъема (и даже несколько ниже). Более того, во благо американской экономике мы обращаем сумму превышения действующих (с учетом падения курса доллара) цен над прежними не только по объемам нефти, проданной США, но и со всех объемов нефти, проданной всем покупателям во всех странах мира.

Мне могут возразить, что 20—25 млрд. долларов для американской экономики — капля в море. Да только и здесь не все так просто — речь идет о стерилизации денежной массы (излишне выпущенные доллары фактически изымаются из оборота). А это значит, что общее влияние на экономику должно определяться с учетом коэффициента, соответствующего среднему числу оборотов денежной массы — не менее чем пять-семь. Если сюда добавить средства резервов Центробанка, также выраженные преимущественно в валюте США, то и получится, что весь немыслимый бюджетный дефицит (в этом году — более полутриллиона) бюджета США финансируется бедной, ограбленной Россией.

Кто теперь может упрекнуть министров нашего экономического блока в непрофессионализме — абсолютно грамотная, выверенная (хотя и несколько прямолинейная) операция по поддержанию стабильности экономики. Одно непонятно — поддерживают чужой бюджет, а зарплату получают из нашего...

Теперь о том, почему Стабфонда и резервов у нас все-таки нет. Из сказанного выше очевидно, что создание этих двух резервов исключительно выгодно только одной стране: США — стране, в которой эти резервы фактически и хранятся. Те, кто принимал решение (и реализовывал его) на территории России, вряд ли посмеют в обозримом (лет 50—100) будущем покуситься на деньги, вложенные ими в чужую экономику. А если существующая власть все-таки сменится на более вменяемую и самостоятельную, у «держателя резервов» всегда остается масса формальных поводов отказать в их выдаче — например, по причине нелегитимности новой власти или недостаточной ее демократичности. Так что надо смириться с мыслью о том, что деньги эти просто выброшены на ветер.

Впрочем, если экономическая политика России все-таки поменяется, эти деньги вряд ли смогут оказать какое-то влияние на народное хозяйство нашей страны. Лишенная столь мощной подпорки со стороны России, американская экономика стремительно покатится вниз, а курс доллара начнет падать теми же темпами, что и наш рубль в эпоху раннего Ельцина. То есть уже через полгода (максимум) все эти резервы (вместе с авуарами олигархов в офшорах) превратятся в пыль. И агрессии со стороны заокеанского гиганта бояться будет не нужно, ибо уровень боеспособности наемной армии обратно пропорционален курсу валюты, в которой она получает денежное довольствие (причем в какой-то момент зависимость может стать и экспоненциальной). Да и не до внешних притязаний будет Дяде Сэму, когда нефтенасыщенный Техас потребует независимости, а Арканзас с Кентукки потребуют рассчитываться за зерно не бумажками, а товарами. Это не поверхностные фантазии, а наиболее вероятный вариант развития событий (и, кстати, наименее трагический).

Теперь о Законе № 122-ФЗ. Признаюсь, что в течение двух последних месяцев я засомневался в справедливости своих предположений — как же, сама «Единая Россия» выступила оппонентом. 6 апреля все стало на места. Самая многочисленная фракция Госдумы, вытянувшись во фрунт, заверила власти в своем верноподданничестве, в стремлении идти с ними до конца, ну и так далее...

А предположения возникли в связи с неоднократными заявлениями другого профессионала — Жукова (зам. премьера, который, говорят, хорошо в футболе разбирается) о том, что ни отмены, ни приостановки Закона № 122-ФЗ не будет. Казалось бы, с чего вдруг такая упертость, если взволновались все — от псевдопрофсоюзов до президента? Для экономиста главным является экономическая составляющая факта или явления. Поэтому здесь прежде всего возникает вопрос: а кому еще (кроме страховщиков, фармацевтов, владельцев санаториев и РЖД) отмена льгот стала полезной? Для этого нелишне оценить саму цену вопроса. Сразу следует оговориться, что точные (и даже относительно точные) данные получить невозможно. Тем не менее оценку можно провести не только по доходам (в данном случае по суммам полученной экономии), но и по расходам, которые в счет полученных доходов произведены.

Общий объем сэкономленных бюджетных средств приблизительно можно оценить на уровне 1,5—2 трлн. руб. При этом предполагается, что общий объем финансирования льгот до их отмены оценивался примерно в 3 трлн. руб., а фактическое финансирование вряд ли превышало 2/3 от необходимой суммы. Называлась и другая сумма — 6 трлн. руб., но в нее скорее всего входили дважды и трижды учитываемые суммы — бывшие льготники нередко имели право на льготу по нескольким основаниям, а специфика натуральной льготы такова, что использовать ее можно только один раз (сколько бы оснований на нее ни имелось).

Теперь посчитаем расходы. После принятия Закона № 122-ФЗ были произведены следующие дополнительные виды расходов (учтенные или неучтенные в бюджете на 2005 год):

снижена налоговая ставка по ЕСН. Расходы бюджета оцениваются более чем в 200 млрд. руб. Решение весьма и весьма странное. Наиболее адекватная реакция на него — какой идиот это придумал и какая оценка по арифметике у него была в начальной школе. Ведь даже ребенку понятно, что снижение налога на 10 процентов при неизменной ставке подоходного налога (НДФЛ) в 13 процентов в принципе не может обеспечить вывода зарплат из тени. Простой пример: работник получает 5 тыс. руб., из них 1 тыс. руб. — по ведомости, остальное — в конверте. Реально на руки он получает 4870 руб., работодатель платит налог — 356 руб. Если полностью вывести зарплату из тени (по новой ставке), работник будет получать на руки 4350 руб., работодатель — уплачивать ЕСН 1300 руб. При этом, правда, будет еще небольшой выигрыш по налогу на прибыль, но это при условии, что и доходы будут выведены из тени. Ну и кому выгоден такой переход? Видимо, кому-то из правительства захотелось подарить предпринимателям пару сотен миллиардов рублей. Просто так. Заметим, что в новых ставках заложено и еще одно весьма неоднозначное последствие — изменены не только размеры ставок, но и схема расчета налога. При этом выигрыш (экономия на налоге) начинает стремительно падать, начиная с сумм, превышающих годовую зарплату работника в 100 тыс. руб., а по зарплате тех, кто получает в месяц от 21 до 24 тыс. руб., налог и вообще нужно будет уплачивать в размерах, превышающих те, что были ранее. То есть, внеся изменения в главу 24 НК РФ, власти дали понять предпринимателям, что повышать уровень зарплаты работникам не нужно;

рассчитались (досрочно) с МВФ — около 100 млрд. руб. (3,33 млрд. долл.). Откуда деньги — толком никто не объяснил. Зачем нужно срочно рассчитываться — тоже. Это остатки долга по самому таинственному, преддефолтному траншу (4,8 млрд). На что пошли деньги, также никто не разъяснил. Я лично не знаю никого, кто получил с этих заимствований хотя бы рубль. Кстати, когда занимали, в рублях эти 3,33 стоили впятеро меньше — около 20 млрд. руб.;

идут переговоры о погашении (опять-таки досрочном) долгов Парижскому клубу — прежде всего Германии. Это еще как минимум 300 млрд. руб. в год. То, что фактически расходов еще нет, в данном случае непринципиально — решение о расчетах принято, а значит, и деньги зарезервированы. Этот долг тоже вызывает не меньшее недоумение — для кого и кто занимал. Говорят, что долги еще советские. Но товарооборот СССР с ФРГ, как помнится, был ничтожен, долги ГДР (были и такие) вроде бы урегулированы отдельно. Значит, все заимствования были сделаны первым «лучшим немцем». Потом второй «лучший немец» торопливо вывел войска, бросив ценностей (неразворованных) на сумму, если не превышающую, то сопоставимую с суммами всех долгов. Фактически получилось, что не «они», а мы оплатили объединение Германии, да еще и должны остались. Время третьего «лучшего немца»?;

простили долги Сирии и Ираку. Для бюджета уменьшение доходов равносильно уменьшению расходов. Данные о структуре внешних долгов являются закрытыми, но с высокой долей вероятности можно предположить, что в результате широкого жеста бюджет недосчитался как минимум 50 млрд. руб. ежегодно (если исходить из общей суммы прощенных долгов и предположения, что срок погашения не превышал 10 лет);

повысили зарплату чиновникам. Общее количество бюрократов всех уровней либо засекречено (в отличие, кстати, от многих статей оборонного бюджета), либо просто не поддается учету. Иногда приходится слышать цифры от 2,5 до 3 млн. человек. Размер повышения тоже можно определить весьма приблизительно — закон, регулирующий зарплату чиновников, ограничивает только максимальный размер разнообразных надбавок да повышений (до 10 окладов, до 14 окладов и т.п.). Но можно исходить из других данных. Повышение средней зарплаты чиновничества в среднем на 1 тыс. руб. в месяц приводит к росту бюджетных расходов от 30 до 40 млрд. руб. в год. Однако министры, например, получили прибавку около 50 тыс. руб. (в месяц), их замы и помощники — чуть меньше и т.д. То есть средний размер повышения никак не ниже 5—7 тыс. руб. А это 200—250 млрд. руб. в год. Уместно привести и такое сопоставление — дополнительные расходы, связанные с выплатой повышенных зарплат двум тысячам чиновников, получивших наибольшее повышение (это министры с ближайшими помощниками, депутаты обеих палат, несколько десятков других органов и организаций, приравненных в зарплате к министрам, — Счетная палата, суды (включая арбитражный) и прочие лейб-конторы), составляют не менее 100 млн. руб. (в месяц!). То есть чиновники общим числом, сопоставимым с численностью четырех факультетов вуза, получили прибавку, равную увеличению стипендии 1 миллиону студентов (или прибавке к пенсии четверти миллиона пенсионеров). Слов нет, министр (в общем случае) полезней студента. Но не в 500 же раз! О военных пенсионерах молчу, так как сопоставление по полезности может оказаться отнюдь не в пользу чиновников. Кстати, напомню, что основным доводом в пользу повышения зарплаты бюрократам был тот, что они взятки брать не будут. Ну и что? Перестали? Что-то ничего не слышно о подвижках на этом фронте. Если бы успехи были, трубили бы об этом все и везде. Скорее всего напротив. Чиновник с зарплатой в 5 тыс. руб. за взятку в 200 баксов расстарается и из кожи вылезет, а с зарплатой в 25 тыс. руб. — за ту же сумму ни с дивана не встанет, ни через губу не переплюнет;

правительство в очередной раз угодливо согласилось с притязаниями естественных монополий и снова утвердило повышение тарифов, вдвое превышающее уровень официальной инфляции. Почему-то принято считать, что это повышение ударяет только по квартиросъемщикам. А о том, что бюджеты всех уровней вынуждены оплачивать коммунальные услуги, потребленные разного рода учреждениями (включая воинские части, школы, больницы), не говорится. Сумму дополнительных расходов определить еще более трудно — в том числе и потому, что неизвестно, когда и сколько будет уплачено (для приближенных — авансом, равноудаленные — подождут). Только вряд ли олигархи от монополий будут затевать повышение цен, если не выиграют на этом несколько десятков или сотен млрд. руб. Здесь тоже уместно одно дополнительное пояснение. Повышение тарифов на коммунальные услуги и повышение пенсий и зарплат бюджетникам — вовсе не одно и то же. Во-первых, в последнее время как-то умалчивается, что, например, повышение пенсий (каждое очередное) должно компенсировать произведенные дополнительные расходы в связи с инфляцией — то есть за прошедший период. Это, в частности, означает, что последнее повышение пенсий (с 1 марта) имело целью приблизить их уровень к уровню цен по состоянию на 1 августа прошлого года (предыдущее повышение). Во-вторых, рост цен с 1 января (или февраля) на 20 процентов и повышение, например, зарплаты бюджетников с 1 января нового года на те же 20 процентов. Условно говоря, поставщик услуг сразу после повышения начинает получать вместо каждых 100 руб. — 120, а потребитель в течение года получает все те же 100 руб. (и, следовательно, должен дополнительные 20 отрывать от другого), которые к концу года за счет инфляции превращаются в 80 руб. (по сравнению со 100 руб. в начале года). То есть в декабре потребитель вынужден дополнительно изыскивать вдвое большую сумму, а поставщик за прошедший год может успешно провернуть полученные в январе 120 руб., обратив их как минимум в 140. Ну и кто после этого посмеет упрекнуть наших высших управленцев (государственных и хозяйственных) в непрофессионализме?

Ну и конечно, для финансирования ежемесячных выплат (взамен отмененных льгот и некоторых других выплат) будет направлено не менее 400 млрд. руб. Сложили цифры? Сумма получается сопоставимой с суммой экономии от отмены льгот.

Какой из этого вывод? Да все просто — сэкономленные деньги не только поделены, но и розданы (причем большая часть отнюдь не тем, на ком сэкономлено), и добровольно никто их назад не вернет. Теперь становится понятной упертость высшего чиновничества, стоящего как на последней черте на позиции: «Закон 122 отменен не будет!».

Впрочем, все это только предположения. И может быть, я на самом деле чего-то не понял, а монетизация льгот принесет всем счастье и благоденствие. Если пойму — заберу слова обратно и извинюсь за сказанное.

В заключение хотелось бы вступиться за президента. По поводу последней инициативы на сокращение срока исковой давности по ничтожным сделкам. Да, при подготовке текста допущен определенный непрофессионализм — сравнение собственников приватизированных квартир (личного имущества, которое изначально предполагается к использованию в целях, не связанных с получением дохода) с собственниками бывшей госсобственности явно неудачно. У кого-то оно вызвало недоумение, у кого-то обескураженность, у кого-то шок. Особенно неудачным это сравнение выглядит в свете того факта, что с 1 марта вступил-таки в силу новый ЖК РФ, в соответствии с которым право на жилье уже отнюдь не является абсолютным (за неуплату квартплаты или перестройку жилище отнять могут, а за неуплату налогов или развал предприятия бизнес отнять нельзя!). У трех десятков предпринимателей, правда, инициатива вызвала радость. Да только радость-то необоснованная. Никто не собирается их освобождать от ответственности, если в их действиях будет найден состав уголовного преступления. И сроки давности здесь применяются совсем по другим правилам. Есть такое понятие — «длящееся преступление». Так вот, по нему срок исковой давности начинается тогда, когда преступник прекращает пользоваться преступно нажитым имуществом. Приведу условный пример: сосед по даче, воспользовавшись вашей невнимательностью, похитил садовую тачку. Три года пользовался ею по ночам и тогда, когда был уверен, что вас на даче нет. А по истечении трех лет нагло вытащил ее на свет и заявил, что теперь тачка принадлежит ему, так как срок исковой давности кончился. Последствия очевидны — сосед будет долго лечить лицо, отношения с ним будут испорчены пожизненно, но и тачку-то вы у него отнимете. Таким образом, незаконно присвоенное имущество может быть возвращено (государству) независимо от срока, прошедшего с того дня, когда оно было присвоено.

А вот сокращение срока именно до трех лет имеет, по моему мнению, более глубокий смысл — через три года кончается срок президентства Путина, и подобное сокращение можно расценивать как очевидный сигнал бизнесу — до 2008 года никаких ничтожных сделок. Ну разве это не положительно для всей экономики?! Правда, зачем-то вспомнилась одна сделка, по которой три года истекают как раз к новым выборам Госдумы (расклад сил в которой скорее всего будет совсем иным). Но это, наверное, случайно...

В.Р. ЗАХАРЬИН