Пишет Вам письмо-просьбу родная сестра Василия Макаровича Шукшина - Зиновьева (Шукшина) Наталья Макаровна.

Я написала открытое письмо автору книги "Потаенная любовь Шукшина" Тамаре Пономаревой и очень бы хотела, чтобы ваша редакция напечатала его в своей газете "Советская Россия".

Что заставило меня написать такое письмо? В ее книге оголенное вранье. Искрит от каждой страницы. То, что я написала для публикации, -- это далеко не все. Этот человек (автор книги) не сочла нужным, побывав как будто в Сростках (на родине В.М. Шукшина), поговорить со мной как с сестрой, а также с той женщиной, которую она считает потаенной любовью Шукшина.

Пишут все и всякое, но как-то терпимо, а в этой книге она перешагнула нравственные границы, любую версию выдает за правду, да еще с оговоркой, что якобы она открыла завесу тайного и выдала документальный народный роман.

С уважением к Вам и Вашей газете

Зиновьева Н.М.

Открытое письмо Тамаре Пономаревой - автору книги "Потаенная любовь Шукшина"

Тамара Алексеевна, мне новосибирский журналист подарил ваше творение "Потаенная любовь Шукшина", читать которое без успокоительных лекарств было невозможно. Я боюсь, что ваша книжная ложь пригвоздит меня к постели. Вы вроде знаете Шукшина, но в то же время из прочитанного видишь, вы как будто совершенно его не знаете.

И вы эту книгу называете документальной? Тогда вам как писателю грош цена. Я остановлюсь лишь на некоторых страницах.

Страница 7. "На родине, в алтайских Сростках, Мария Сергеевна известна была среди местного населения как плакальщица, то есть человек, которого приглашали родственники проводить покойного в последний путь, оплакать".

Позвольте вас спросить, где вы черпали такую небесную информацию, которая далека от земной? Кто вам её преподнес? Вы пишете, что были в Сростках. Так неужели вам в селе сказали, что мама была плакальщицей? Маму знали как труженицу от зари до зари. Ей ли было ходить по селу оплакивать кого-то, когда у неё был ком в горле, проглотить который она так и не смогла до конца своих дней. Вся жизнь её прошла, если не в горе, то в заботе, хотя на стр. 13, 14 вы пишете, что Мария Сергеевна после ареста мужа начала работать в колхозе на самых тяжелых работах, пласталась, чтоб только дети были сыты и одеты. Не знаете, вы, как мы были сыты и одеты. Так, когда же она была плакальщицей-то?

Страница 8. "В день похорон Василия Макаровича будет забыт на кладбище родной человек-жена".

Ведь это же сразу выяснилось (а не в воспоминаниях А.Д. Заболоцкого через 20 лет), что жену на кладбище никто не забывал. Зачем тогда снова эту неправду помещаете в свою книгу? Для того чтобы всколыхнуть интерес у читателей?

На стр. 13 вы пишете: "В семнадцать лет к Марии посватался Макар". Это наши отец и мать, а на стр. 16 вы пишете, что Макар женился на Марии Поповой в шестнадцать лет.

Стр. 17. "Василия звали в детстве "безотцовщиной", подчиняясь жестоким условиям времени, фамилию ему сменили на материнскую -- Попов".

Таких детей, "безотцовщин", было через каждый дом, и никто никого так не называл. Фамилию нам не меняли, мы так и были Поповы до получения паспортов. Жили мы по ул. Набережная, 6-а, не по Береговой, 48.

На этой же странице вы пишете: "В недавнее время сообщили, наконец, родственникам, что Макар Леонтьевич 26 марта 1933 года, в возрасте 31 года был арестован ГПУ, 29 апреля его расстреляли в Барнауле" .

Во-первых, это "недавнее время" было 40 с лишним лет назад, во-вторых, ему был не 31 год, а 21 год. Год его рождения 1912, а вот такую нелепость на стр. 22 вы пишете, что мать второй раз овдовела в 31 год и в 31 год погиб, по-вашему, Макар Леонтьевич. Так почему же это второй-то раз? Год рождения мамы 1909. Значит, первый раз она овдовела при живом муже Макаре. Кстати сказать, в блоке фотографий на второй странице вы поместили фотографию деда Сергея Федоровича и бабушки Агафьи Михайловны и внизу подпись: родители Василия Шукшина: Макар Леонтьевич и Мария Сергеевна. Неужели не видно, что сидят пожилые люди, а не двадцатилетние? В этом же блоке помещена фотография, на которой Вася сидит с троюродной сестрой. Что-то в вас заговорило, что вы сделали подпись: "В пору юности. На крылечке вдвоем." А в газете "Комсомольская правда" вы поместили эту же фотографию с подписью: "Василий с Марией Шумской."

Стр. 18. "В эту пору любил Вася Шукшин, как и все деревенские мальчишки, на конях кататься. Упросил мать уговорить бригадира взять его в ездовые -- была в те времена такая должность на деревне" .

Что это за увеселительная должность была на деревне -- ездовые? Очень плохо знаете деревню, и спросить, видимо, не у кого, и прочитать не удосужились.

Стр. 25. "...в детстве сельские ребятишки дразнили Шукшина "Гоголем". В этом случае документальность на лицо".

В своём раннем детстве я любила быть с Васей, недаром он звал меня хвостиком, а когда рассердится, то называл и хвостом, то есть любила быть среди мальчишек, но такое прозвище "Гоголь" (уж не такое оно плохое, даже можно сказать пророческое) я узнала из вашей книги. Вы бы хотя ссылались на человека, который вам это сказал, ведь вы свое сочинение называете документальным. Вы неуместно приводите пример его рассказа "Гоголь и Райка".

Стр. 32. "Два месяца о сыне не приходило никаких вестей. Мария Сергеевна очень переживала... тогда Таня, сестра Шукшина, принялась тайком писать малограмотной матери письма, якобы от Василия..."

Вы слышали звон, а где он, не уловили. Обваляли что-то похожее в своих домыслах и выдали за истину. Откуда вы это взяли? Из какого источника? Хотя мама и была малограмотной, но обмануть её в чем-то было трудно. И о прощении мамой какого-то моего "греха", связанного с письмами, -- это ваш вымысел.

Стр. 36. "Матрос Василий Шукшин вскоре был списан с флота из-за открывшейся язвы, "кончившейся прободением стенки желудка".

Ой, господи, страсть-то какая! Ведь прободение -- это страшное дело, и без больницы не обойтись. Не было у него прободения. Язву желудка мама подлечила сама народным средством по совету медика.

Стр. 39. Фамилия учительницы истории Лобысевич Л.А., а не Рубисевич, фамилия балалаечника -- Телелецкий, а не Телецкий.

Стр. 38. "По свидетельству сестры Натальи Макаровны Зиновьевой, Василий Шукшин свои рассказы уже тогда отправлял в Москву в журнал "Затейник". Ответы приходили, видимо, отрицательные..."

Да, учась в техникуме, свои юношеские рассказы он отправлял (я отправляла дважды) в Москву, но подписывался на конверте в обратном адресе - Шукшин Вас. Мак., хотя носил фамилию -- Попов. А у нас в селе был Шукшин Василий Максимович, который получал письма из Москвы и на вопрос: "Куда их девал? -- был ответ: "Курил, потому что бумага была папиросная, тонкая". Потому отрицательные или положительные были отзывы на его рассказы -- Вася не знал.

Вы пишете: "Возвращаясь из Армии домой, он гулял по Москве с билетом в кармане. К нему подошел странный человек и спросил, кто он такой и что тут делает".

Вот каким бдительным человеком оказался кинорежиссер Иван Пырьев.

Повстречались они позже, а не сразу после армии. Вася пришел домой больной, подлечился, сдал экстерном за 10 классов, год проработал в школе и в 1954 году поехал поступать в Историко-архивный институт (заочно). И вот тогда он повстречал И.Пырьева, который посоветовал ему поступать во ВГИК, где он может заниматься и литературой. Экзамены за 10 классов Вася сдал весной, но в одной из своих публикаций пишет, что провалился по математике и пересдавал осенью. Написал он так, потому что хотел скрыть нашу наготу, проработать год, облегчить нашу жизнь, заработать денег.

Ведь виделась-то ему опять Москва. А корова Райка была продана тогда, когда он поехал в Москву в возрасте 17 лет, а не в 25 лет.

Стр. 41. "Никто не обратил внимания на тот факт, что Шукшин отправился в Москву после того, как умер И.В. Сталин".

А кто должен обратить внимание? У Шукшина была цель, даже можно сказать, мечта -- сдать экстерном экзамены за 10 класс и поступить в вуз. При чем здесь смерть Сталина и хрущевская "оттепель"? И почему до смерти Сталина путь в столичный град был заказан? У него, что, на лбу было написано, что он сын "врага народа"? Какую чушь вы пишете! На этой же странице. "Мальчиком вынужден был отречься от собственного отца. Носить фамилию матери, таиться потом, как дикий зверёныш..."

Что значит отречься от собственного отца трехлетнему ребенку? И от кого нужно было таиться этому мальчику, как дикому зверенышу? Диким зверенышем он никогда не был. Он рос среди таких же сверстников-отцовщин, безотцовщин, в этих двух словах никто не разбирался, с этой же ребятней работал в колхозе, был помощником в доме.

Стр. 87. Замолчала Мария странно, тягостно, не подавая никаких признаков жизни. Шукшина поведение жены озадачило... Он обеспокоено принялся "наводить мосты" и в отчаянье он писал сестре Тале в эти дни: "Ну, расскажи ты ей, пожалуйста, что я её любил и давно люблю..."

У вас, что такое письмо есть, или вы где-то прочитали? У меня такого письма не было. Есть у меня письмо от него, опубликовать которое я не могу, оно как раз об отношении его к Маше -- не лестное. И как ей не замолчать, когда он поехал на второй курс института, не подавая надежды на совместную жизнь. Маша об этом знала. Зарегистрировался Шукшин с Шумской не сразу после армии, как пишете вы, а в начале августа 1955 года, то есть перед отъездом в Москву на второй курс института. Регистрацией, или женитьбой был недоволен. Об этом Маша знала. После регистрации они прожили 20 дней, может, даже меньше. Лиде (жене) он признался, что жил он с ней всего три дня. А в начале сентября мы получили от него письмо, в котором он писал: "В Сростки не вернусь до тех пор, пока не разведусь с Шумской." И о каких вы деньгах говорите, что она ему посылала? Могла ли любая женщина посылать деньги, зная о том, что их связь разрушена? Троюродному брату Ивану Попову он сказал, что женитьба его -- ошибка молодости.

На этой же стр.: "Он продолжал издали бороться "за эту святую для него женщину".

Что вы вкладываете в смысл "бороться?" И зачем нужна была какая-то борьба, когда можно было приехать, забрать и уехать. И конец бы всякой борьбе и переживаниям...

Стр. 94. "Розовая Фурцева", где вы пишете, как Шукшин в кирзовых сапогах в состоянии "подпития" пошел домой к Фурцевой. Застал он её в ванной комнате, она, утопая в белой пене, жаловалась ему на правительственных руководителей. И как он после долгого подслушивания не выдержал, закипел от злости и понес по кочкам и министра, и всех, кто обижал его. И от такого потока гневных слов министр тут же подписала все бумаги Шукшину и решила вопрос с жильем.

Ну, не анекдот ли? Нарочно не придумаешь. А может быть этот подход к министру надолго запомнился ему, что он решил в своем творчестве обратиться к сказке. Все это -- версии в вашей "документальной" книге.

Стр. 102. опять о Маше. И это "опять" почти через каждую страницу, "...имя той, может быть, перед которой он стоял на коленях в последнюю ночь, 2 октября 1974 года, вымаливая у неё прощения".

В суд что ли на вас подать или смириться с мыслью, что вы больны, но здравомыслящая писательница такое бы не написала. Вы не только подняли планку лжи, но и перешагнули через нравственную границу.

Стр. 105. При встрече Шукшина и Шумской в 1964 году вы пишете: "Василий глухо, волнуясь, заговорил снова о возврате к совместной жизни, просил Марию подумать, не рубить с плеча".

О возврате к Шумской Шукшин не думал никогда. Вы идеализировали отношения Шукшина к Шумской, а писать надо было правду, ведь у правды тоже есть глаза, в которые надо прямо смотреть, не опуская своих. Любой рассказ, где написано им о каких-то душевных переживаниях по отношению к женщине, по-вашему, это значит о Марии. И рассказ "Письмо" и "Осенью" и даже в романе "Любавины", там тоже черты характера Шумской. А вы знаете её черты характера? Не знаете. Зачем пишете? И если он запел песню "Миленький ты мой" -- это опять о ней. Цепляетесь за то, как он поёт. Он во все песни вкладывал душу.

Стр. 168. "Егор Прокудин после встречи с матерью валяется на земле, клянет себя и рыдает, плачет, как ребенок".

Если бы он плакал, как ребенок, зрители бы не заплакали, а вот когда плачет мужчина...

Стр. 179. Откуда пришла в фильм "Калина красная" фамилия Байкалова. От сродной сестры -- Байкаловой Любови Федоровны, которая переписывалась с заочником из тюрьмы и думала выйти за него замуж, что не одобрял Василий.

Стр. 201. "Когда умер их отец, Маше было 7 лет, а Оле три годика". Оле было 6 лет, а не три годика (речь идет о детях Васи).

Стр. 300. Пишете о Федосеевой Лиде. "И билась она, как голубка, об острые ножи женской ревности, истекая кровью, но властно, как царица, продолжала не допускать имя соперницы близко к миру Василия Макаровича... И с вызовом пела "Миленький ты мой".

Ну, какая же чушь! Она вообще не думала о Шумской, зачем бы ей было думать о ней, когда повода для этого со стороны Шукшина никакого не было.

Я не берусь опровергать, так сказать, его "московские дела", но хотелось, чтобы москвичи, которых тронула ваша фантазия, не соблюдая этических норм, сказали своё слово.

Итак, вы написали книгу. Я вначале не знала, к какому жанру её отнести. Но на обложке я прочитала, что это оказывается "народный роман". Правильно, что эти два слова взяты в кавычки. Ваш роман далек от истины, о его документальности и говорить не приходится. Вы слова "первая жена" увешали лепестками роз и, любуясь ими, напридумывали выражения, не жалея красок, настолько, насколько позволило вам ваше воображение.

А на странице 6 вы пишете: "А самое главное -- наступили, наконец, времена, когда всё тайное становится явью".

О чем же таком тайном, которое стало явью, вы пишете?

О Шумской? Вы пишете неправду.

О смерти Васи вы ссылаетесь на недостоверные факты, не доказанные. А как какие-то версии считать явью, которые были тайной? Тайна состоит в том, что вы свое произведение сотворили тайно, даже не поговорив с сестрой Шукшина и с Шумской, а все с чьих-то слов, которые тоже еси на небеси. Вы где-то выдумали, где-то домыслили, даже любую версию возводили в степень неблагоразумия. Может быть, Маше и интересно узнать из вашей книги, насколько страдал по ней Шукшин всю жизнь, даже в предсмертный час, прося у неё прощение.

Эпиграфом в вашей книге надо было написать слова Шукшина:

Сам не лез в чужие дела и не люблю,

Когда в моих делах пытаются копаться.

И на этом поставить точку. Не изучен вами Шукшин, чтобы писать о нём "народный роман" да ещё "документальный".

ЗИНОВЬЕВА (Шукшина) Наталья Макаровна.