К 70-летию Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии академика Коптюга Валентина Афанасьевича

Человек и время... Вечная тема жизни. Не только время делает человека, но и человек делает время, если работает на него, не щадя себя.

Валентину Афанасьевичу Коптюгу, что родился в 1931 году, выпало время великого созидания и время разрушения. Но он всегда был творцом и потому стал нашим единомышленником.

Валентин Афанасьевич не любил говорить о себе -- ни о своих научных, ни о гражданских заслугах. Лишь один только раз он представил перечень должностей, званий и наград, коих был удостоен за труд в большой науке. Сделал это 25 ноября 1994 года в поздравлении с днем восьмидесятилетия профессора Степанова Бориса Ивановича, ветерана Московского химико-технологического института (МХТИ) им. Д.И. Менделеева. Поздравление вышло весьма необычным. Очень личностным и в чем-то исповедальным. Уже всемирно известный академик Коптюг счел тогда необходимым выразить свое жизненное кредо и отношение к советскому прошлому и ко времени настоящему. И, что главное, заявить свой оптимизм в видении будущего.

Поздравляя одного из своих учителей, Валентин Афанасьевич держал ответ за сделанное им в жизни перед старшим поколением советских ученых и подавал сигнал честным представителям своего поколения: продолжайте творить -- истина и правда за нами. Так надо было сделать. Научный мир, подобно всему обществу, разделился на приспособленцев и людей мужественной гражданской позиции.

Приведем текст поздравления с небольшим сокращением. Читатель убедится, что это необходимо.

"Дорогой Борис Иванович!

В день Вашего восьмидесятилетия я хочу выразить Вам глубокую признательность и благодарность как ученому и как гражданину...

...В 1949 г., окончив с золотой медалью школу в Самарканде, я отправился в Москву в надежде получить высшее химическое образование в Московском государственном университете. Сдал документы, умолчав в автобиографии об одном факте -- в 1938 г. был арестован и затем расстрелян мой отец. Однако "фигура умолчания" сильно тревожила мою душу, поэтому на следующий день я вновь пошел к секретарю приемной комиссии МГУ и честно сообщил ему об этом. В ответ я услышал: "Будет лучше для Вас и для нас, если Вы попробуете поступить в другой вуз". Я внял этому совету и отправился в приемную комиссию Менделеевки. Сдавая документы, сразу же обратил внимание на упомянутый "прискорбный факт" из своей биографии. На что дальше от Вас, дорогой Борис Иванович, услышал фразу, которую помню уже почти полвека: "Мы ведь принимаем в институт не Вашего отца, а Вас!" Так в 1949 г. я стал студентом МХТИ им. Д.И. Менделеева. Институту и кафедре я обязан всем тем, что мне довелось сделать в жизни, и, надеюсь, еще удастся.

На своем непростом жизненном пути я встречал много честных людей, истинных граждан, патриотов своей страны. Знаю, в научной и преподавательской среде тоже много мерзавцев, но честных людей больше. На них и держится Россия в широком понимании этого слова-символа.

Земной Вам поклон, дорогой Борис Иванович, доброго здоровья и веры в будущее! Вашему и моему поколению довелось жить в период созидания, и это счастье. Давайте же надеяться на то, что наши ученики смогут пережить нечто подобное и научатся отделять зерна от плевел! Жизнь продолжается, и "кто есть who", будет ясно без комментариев! История все расставит по своим местам.

Большое спасибо Вам и Менделеевке не только за профессиональную, но и за жизненную школу!

Я не люблю говорить о том, что мне довелось достигнуть в жизни, но поскольку это не только моя, но и в значительной степени Ваша заслуга, отмечу в подписи к этому своеобразному поздравлению некоторые свои формальные ступени движения по лестнице жизни.

С глубокой признательностью

Вице-президент Российской академии наук,
председатель Сибирского отделения РАН,
Герой Социалистического Труда,
лауреат Ленинской премии,
член ряда зарубежных академий,
вице-президент и затем президент Международного союза химиков,
вице-президент Научного комитета по проблемам окружающей среды Международного совета научных союзов (с 1992 г. по настоящее время),
член Высшего Консультационного совета по устойчивому развитию при Генеральном секретаре ООН
и так же, как и Вы, гражданин нашей великой страны.

КОПТЮГ".

Поднимаясь на новую ступень лестницы жизни, В.А. Коптюг налагал на себя и новый груз ответственности за дело, которому всегда служил беззаветно (а служил науке), за страну, что нежно любил, за ее будущее и будущее всего человечества.

Академик Г.А. Толстиков, знавший Валентина Афанасьевича многие годы, сказал о нем очень точно: "Оценивая место Коптюга в науке и современном обществе, давайте договоримся: он был человек, человек мыслящий и работающий, который, говоря словами В.И. Вернадского, есть мера всему, есть огромное планетарное явление".

Но чтобы стать таковым, нужно обладать не только громадным талантом ученого, но и выстрадать в себе гражданина с душой патриота. Воспитать из себя человека, умеющего отвечать за все и потому способного преодолевать личные невзгоды, не отстраняясь от бытия. Валентин Афанасьевич Коптюг -- пример тому. Пример на редкость убедительный.

До 1956 года, когда его отец был посмертно реабилитирован, он воспринимался мерзавцами (а их хватало) как сын "врага народа". Но Валентин Коптюг был советским человеком до мозга костей. Быстро поднимался по лестнице жизни прежде всего потому, что ежедневно огранял свой яркий талант напряженным трудом. В 34 года стал доктором наук, в 48 лет -- академиком. Главное, чему он научился и чему учил других, -- это мыслить на уровне великого синтеза (высоких обобщений). Наука и нравственность, наука и политика, наука и история -- таковы проблемы, интерес к которым у него никогда не ослабевал. Валентин Афанасьевич Коптюг мыслил планетарно. Однако его теоретический ум был и умом практическим, что встречается не так уж часто даже у больших ученых. Не каждый большой ученый может стать организатором большой науки. Это дано только тому, кто умеет мыслить и организовывать дело по-государственному. Это дано было Коптюгу. Его друг академик О.М. Нефедов написал о том в своих воспоминаниях: "Умение практически на равных вести обсуждение любых проблем -- научных, организационных, хозяйственных, кадровых, социально-политических -- было редким даром Валентина Афанасьевича".

В полной мере редкий дар ученого, способного мыслить и действовать в масштабах всегосударственных, всемирных, раскрылся у академика Коптюга в последние семнадцать лет его жизни. Семнадцать лет руководства Сибирским отделением Академии наук СССР (с 1980 по 1992 г.) и затем Российской академии наук (с 1992 г. по 1997 г). Семнадцать лет (да каких!) Валентин Афанасьевич нес всю полноту ответственности за деятельность почти ста научных учреждений отделения.

Гримасы горбачевской перестройки (демократизация как разгул посредственности) уже в конце 80-х годов тревожили всех честных и мыслящих по-государственному ученых. Но самое тяжелое испытание выпало на долю Сибирского отделения РАН в годы пресловутых реформ, когда великая страна стремительно погружалась в бездну. Именно в эти годы академик Коптюг продемонстрировал организаторский талант созидателя, востребованный как никогда в условиях разрухи. Благодаря этому таланту Сибирское отделение -- уникальный научный организм (ему нет аналогов в мире) -- было спасено. Хотя бы конспективно скажем о том, что сделал Коптюг для защиты большой науки от нашествия вандалов.

Прежде всего он разработал стратегию выживания для развития и вместе с соратниками определил механизмы ее реализации. В первую очередь нужно было предотвратить опасность прекращения фундаментальных исследований, а также опасность приватизации конструкторско-технологических институтов. Столь сложная задача решена с созданием системы объединенных (ассоциированнных) институтов.

Возникла угроза утраты основного кадрового потенциала Сибирского отделения -- начался отток научных кадров. Меры предотвращения угрозы были выработаны и приняты незамедлительно. Сибирское отделение РАН ввело контрактную систему оплаты ведущих научных сотрудников, что повысило их социальную защищенность. Учреждаются специальные стипендии для аспирантов в размере, значительно превышающем установленный правительством. Вводилась в действие система премирования молодых научных сотрудников, защищающих докторские (до 40 лет) и кандидатские (до 30 лет) диссертации. Принимается решение о создании специального жилого фонда для молодых специалистов. Все это требовало средств, и немалых. Для их добывания Коптюг идет на тесное сотрудничество с администрациями субъектов Федерации, предлагая услуги Сибирского отделения в решении актуальных региональных проблем.

Чтобы выжить, требовалось найти новые формы приспособления (не кляните нас за это слово, читатель) к новым условиям жизни (кляните эту жизнь). Сибирское отделение РАН сумело создать малые предприятия, в том числе с зарубежными партнерами, у которых по сю пору самый большой спрос на нашу науку. Знают, чего она стоит. Отделение приняло участие и в развитии технопарковых зон.

Требовалось тогда и другое, чрезвычайно важное для выживания, ради развития, -- защитить интеллектуальную и материальную собственность Сибирского отделения РАН. Коптюг и это предусмотрел -- при президиуме СО РАН создается управление по имуществу и землеустройству. Благодаря этому Сибирское отделение не потеряло ни одного научного объекта, переданного ему президиумом Российской академии наук.

В условиях рыночного варварства В.А. Коптюг проявлял хладнокровие, трезвость ума и волю, мобилизующую всех на выработку мер, не только для спасения, но и для восстановления научного потенциала Сибири. Он имел право утверждать: "Наука в Сибири продолжает держаться, и возрождение российской науки пойдет из Сибири".

В самые сильные шторма "свободного" рынка Валентин Афанасьевич держал на плаву сильно накренившийся корабль государственной науки. Доказал всем, что реформы по их первозданному смыслу -- это улучшение жизни людей в их большинстве. Непокорный академик пошел дальше -- он бросил прямой вызов ельцинскому режиму на заседании Конституционного суда по делу КПСС. Вызов не был принят, о чем скажем особо.

Случилось это в июне 1992 года. Коптюг только что прилетел из Рио-де-Жанейро, где завершилась Конференция ООН по проблемам сохранения окружающей среды и обеспечения устойчивого социально-экономического развития мира. Прямо из аэропорта он прибыл на заседание Конституционного суда и выступил как свидетель от стороны КПСС. Но прежде чем сказать о сути выступления академика, хотя бы вкратце обрисуем атмосферу, в которой проходили судебные заседания.

Организаторы суда над Коммунистической партией не скрывали своего намерения уподобить его Нюрнбергскому процессу. Из кожи вон лезли, дабы доказать преступность коммунистической идеологии, ставя знак равенства между нею и идеологией фашизма. Кто же были эти организаторы? За редким исключением, все они -- бывшие члены КПСС. Вели себя нагло, предвкушая, в чем были тогда уверены, свою полную и окончательную победу. Назовем же имена главных действующих лиц с президентской стороны - циничный, развращенный предательством Бурбулис, вальяжно нарцисствующий Шахрай, пошловато театральный адвокат Макаров... И подобные им. Все эти гномы полукультуры находили наслаждение в истреблении партии, Советской власти, своего Отечества. Для наших товарищей судебные заседания явились нелегким испытанием. Часами приходилось отвечать на вопросы предателей, изощрявшихся в крючкотворстве.

И вот слово предоставляется академику Коптюгу. Это было единственное выступление, после которого вопросов не последовало. Молчали судьи. Молчала и президентская сторона. Международный авторитет Коптюга как автора всемирно известных работ в области химии, как ученого, получившего широкое признание в мировом научном сообществе, -- вот что давило на трусливых устроителей судебного процесса. Но не только это. Главная причина их молчания -- неотразимость аргументов, представленных Валентином Афанасьевичем в защиту социализма.

В своей речи он впервые обнародовал концепцию устойчивого развития, принятую всеми участниками Конференции ООН. Помнится, как застыли на стульях наши противники, когда Коптюг заявил, что лейтмотивом Конференции в Рио явились слова ее Генерального секретаря Мориса Стронга: модель развития, использовавшаяся богатыми (т.е. капиталистическими) странами, исчерпала себя, и ее повторение может привести человеческую цивилизацию к краху. Учеными мира установлена жесткая связь с порочностью для нее экономических, социальных и духовных устремлений наиболее развитых буржуазных стран, достигших высокого уровня жизни за счет ресурсов и в ущерб природе других (ранее колониальных, а теперь развивающихся) стран. В результате на долю трех четвертей населения Земли приходится седьмая часть мирового дохода. Если такое положение (катастрофический социальный диспаритет) сохранится и дальше, то колоссальные экологические и социальные катаклизмы на планете Земля неотвратимы.

Возразить что-либо на сказанное никто не рискнул. А Валентин Афанасьевич графически четко, так же, как он выводил формулы сложных химических процессов, доказывал: концепция устойчивого развития предполагает отказ от общества буржуазного потребления, она социалистична по своему содержанию. Социалистична потому, что утверждает приоритет общественных интересов над личными в масштабах всего мира -- иначе человечеству не выжить. Потому что она, эта концепция, провозглашает общецивилизационные ценности, заключенные в социалистическом идеале, -- требования социальной справедливости, равенства возможностей, достойного уровня жизни, духовности, неотделимости человека от природы, широкого участия общества в управлении государством и (что одно из главных и с чего надо начать переход от общества капиталистического потребления к обществу с устойчивым развитием) неизбежности повышения роли государственного регулирования в экономической сфере в противовес стихийным процессам "свободного" рынка.

Великий ученый и великий гражданин говорил и мыслил открыто, масштабно, а вознамерившиеся судить его - мещански ограниченно, как мелкие лавочники, дорвавшиеся до легкой наживы. На президентской стороне не было, да и не могло быть, равновеликих академику Коптюгу. Это стало ясно членам Конституционного суда. Их убеждали мощью науки, силой культуры.

Валентин Афанасьевич сыграл исключительно важную роль в восстановлении Коммунистической партии. С ней связал свою судьбу до конца жизни. Он коммунист по состоянию души. Души бессмертной.

Как только образовалась КПРФ, В.А. Коптюг избирается членом Президиума ЦК. На этом посту он оставался до последних дней своих.

Что отличало выдающегося ученого XX века как человека, личность?

Все, кто работал с ним и соприкасался даже в кратковременном общении, отмечают фантастическую его работоспособность. Нет нужды говорить, сколько сил требовало исполнение роли председателя Сибирского отделения АН СССР РАН. Приходилось заниматься не только научной работой, но и организационной, хозяйственной. Валентин Афанасьевич ничего не умел делать наполовину. Всему отдавал все силы, что были у него.

Напряженная государственная, партийно-политическая, общественная деятельность сверх научной, административной обязывала работать на пределе и за пределами возможного. Он не мог быть вне этой деятельности. Только за последние семнадцать лет Коптюг выполнял обязанности члена пятнадцати правительственных, международных, общественных комитетов, комиссий, советов. При том никогда не представительствовал, всегда работал. Чего ему стоило быть только членом правительственной комиссии по Байкалу! Всю душу вложил в спасение уникального участка природного мирового наследия. Его так и называли -- рыцарь Байкала.

В последние годы Валентин Афанасьевич принимал самое активное участие в законотворческой деятельности, не будучи депутатом Государственной думы. Его могучий интеллект не мог быть спокойным, когда разрабатывались Гражданский, Водный и Земельные кодексы РФ, законы "О науке и научно-технической политике", "О наукоградах", "О недрах". Коптюг принял участие в их подготовке.

Он работал ежедневно до поздней ночи, без выходных и практически без отпусков. Жил, как однажды сам сформулировал, "в состоянии монотонно нарастающего напряжения". Когда он ушел из жизни, оказалось, что за семнадцать лет председательства в Сибирском отделении у него остались неиспользованными 650 дней отпусков - это почти два года жизни... Два года при арифметическом подсчете. Сколько бы он еще прожил, если бы не сжигал себя в работе?! Но тогда бы он не был Коптюгом. Не был бы Прометеем науки и России.

Люди, близко знавшие Валентина Афанасьевича, выделяют и такие его качества, как народность, что ярко выразилась в открытой публицистичности, культура (диалектичность) ума и нравственная непримиримость к любым проявлениям зла, невежества.

Его выступления, устные и печатные, всегда были доступны и маститому ученому, и рабочему от станка, человеку пожилых лет и юноше. Он говорил и писал очень просто, без пафоса и риторических прикрас. Но логическая строгость и ясность его речи завораживали слушателей, делали прозрачной самую сложную мысль. Не понять его мог только тот, кто ничего не желал понимать.

Приведем лишь один пример публицистического слова выдающегося ученого. В декабре 1994 года на встрече Чубайса, в ту пору заместителя председателя правительства РФ и уже бывшего председателя Госкомимущества РФ, с представителями научной общественности академик Коптюг задал ему прямой вопрос, требующий прямого ответа: "Вы, Анатолий Борисович, имеете некоторое отношение к науке, а в научной среде люди особо чувствительны к вопросам авторства. Любое заимствование из чужих трудов без ссылки на истинных авторов считается предосудительным. Вы и Ваши коллеги из Госкомимущества РФ гордитесь разработкой схемы и программы ваучерной приватизации. Но вот в руках у меня рекламный "послужной список" компании "Deloitte Touch Tohmatsu International", в котором сообщается, что эта компания в консорциуме с рядом других фирм разработала для своего клиента (хорошо звучит!), которым являлось Российское правительство, программу массовой ваучерной приватизации, причем во всех деталях вплоть до конкретных производств. Так кто же, Анатолий Борисович, является истинным автором программы?"

Ответ покрасневшего З8-летнего "рыжеватого блондина", как его называли в то время в СМИ за рубежом, был беспомощным: "Ну, что еще можно услышать от коммуниста". Чубайс провалился. Коптюг интеллектуально наказал, высмеял зло. Обычно он не прибегал к использованию слов "негодяи", "предатели" и т.п. Он подавлял негодяев и предателей своим интеллектуальным превосходством, чаще всего используя метод сарказма, убийственной иронии.

Что касается культуры, диалектичности ума Валентина Афанасьевича, то она наиболее наглядно выразилась в его умении соединять противоположности в поиске истины. Он не уставал доказывать, что концепция устойчивого развития потому реальна, что она вобрала в себя все лучшее от социалистического варианта развития общества (имелся в виду реальный социализм в СССР) и цивилизованного, культурного, по Ленину, капитализма, т.е. госкапитализма (его пример -- "новый курс" Рузвельта в США). Когда ему говорили: "Валентин Афанасьевич, не питайте иллюзий -- богатые страны Запада, США в первую очередь, подписались в Рио под концепцией устойчивого развития, но на ее реализацию они не пойдут", -- он отвечал: "Знаю, что не пойдут. Но Запад -- это еще не весь мир. Не пойдут потому, что эта концепция для них опасна. Она им не нужна, а нам нужна".

В.А. Коптюг - человек удивительной простоты, искренности и доброты. Давно замечено: люди высокой культуры просты в общении -- им не надо казаться, да не быть. Он находил общий язык с английским аристократом и русским крестьянином. Каждый, кто честен, представлял для него интерес, воспринимался им как уникальная личность. Никому и никогда он не говорил: "Я -- ученый". Просто разговаривал с людьми о том, что их интересовало.

Искренность -- отличительная черта доброго и сильного духом человека. Валентин Афанасьевич при внешней аскетичности (работа и еще раз работа) был добр необычайно (работа -- это люди, их заботы, переживания). Сопереживал боль другого как свою. Когда его не стало в нашей жизни, в его письменном столе нашли стихи, в которых есть такие строки:

О, господи!
Наверное, нередко так бывает --
Мы спим в тепле,
а рядом кто-то погибает!

Был у Валентина Афанасьевича один существенный недостаток, хорошо известный родным и близким, -- он не умел отдыхать. Любил лес, рыбалку, но практически не имел времени оказаться наедине с природой. Лишь изредка это ему удавалось. Когда друзья уговаривали его выехать на выходные к кому-то из них на дачу, с благодарностью отказывался: "Спасибо. Я лучше отосплюсь дома". Дом, семья (жена -- Ирина Федоровна, сыновья -- Андрей и Игорь) были для него малой родиной. Здесь он отдыхал душой, чтобы служить дальше большой Родине -- России. Все его время -- одно непрерывное действие. В последний день своей жизни он подписал документ -- предложения Сибирского отделения РАН "О неотложных мерах по сохранению отечественной науки".

Всем, кто знал и любил Валентина Афанасьевича, запомнилась его светлая, удивительно обаятельная улыбка. Его взгляд, усталый, пронзительный, теплый и ободряющий. Все, что он имел, оставил людям -- близким, родным, России, миру. Время академика Коптюга продолжается.

Юрий БЕЛОВ.