ВСПОМНИТЕ, как расписывали его в “демократических” СМИ. Особенно восторгались успехами реформированного сельского хозяйства: “Литовские фермеры собирают по 60 центнеров пшеницы с гектара”, “Литва начала продавать излишки зерна”, “Исторический прорыв в будущее”. Достигнут этот прорыв, объясняла “вольная прэса” Белоруссии, благодаря тому, что соседи-прибалты реализовали право частной собственности на землю, ликвидировали колхозы, совхозы и создали “образцовую рыночную среду”.

Литву называли бесценной скарбнiцай — сокровищницей, значит, современного постсоветского опыта, который упорно не хочет изучить и перенять “консервативное белорусское руководство”.

И вот недавно по поручению премьер-министра республики Геннадия Новицкого у соседей побывала делегация белорусских аграриев. Познакомились с сельским хозяйством нескольких уездов, встречались с фермерами, руководителями сельхозкооперативов, работниками Минсельхоза.

О том, что увидели и узнали во время этой поездки, рассказал мне один из ее участников — главный советник главного управления АПК аппарата Совмина Белоруссии академик Леонид Кукреш.

— Объем работы, которую провели правительство и Министерство сельского хозяйства Литвы в плане создания рыночной среды и необходимой для ее реализации нормативной базы, заслуживает самой высокой оценки,— первый вывод академика, как и всех членов делегации.— Фермеры, кооперативы, сельхозобщества и ассоциации действительно функционируют в образцовой рыночной среде.

Эту исходную, фундаментальную сторону тамошних реформ ученый отметил и в своей статье об агрокомплексе Литвы, опубликованной газетой “Белорусская нива”:

“В Литве... коренным образом измене-на организационная структура аграрной отрасли, полностью реализован потенциал частной собственности на средства производства и землю, сформирована необходимая база по нормативно-правовому регулированию разносторонней деятельности новых производственных структур, введены свободные цены, на выгодных условиях заключены торговые соглашения с ЕС и другими странами, действуют механизмы государственной поддержки, включая зарубежные фонды. Самым оптимальным образом сформирована среда для эффективного функционирования фермерского сельскохозяйственного производства...”

Естественно, членов делегации больше всего интересовал вопрос: каковы результаты работы аграрного комплекса, в котором полностью реализован потенциал частной собственности на средства производства и землю и который функционирует в образцовой рыночной среде?

Что же выяснилось?

Среди фермерских хозяйств лучших показателей добиваются те, во главе которых стоят руководители и специалисты бывших колхозов и совхозов. Например, фермерское хозяйство Йозаса Рачкаускаса в Паневежском уезде. Создано оно на части земель ликвидированного совхоза, в котором Рачкаускас был директором. Площадь сельхоз-угодий — 450 гектаров, из них 70 га — собственных, а 380 — арендованных у государства и владельцев, не способных самостоятельно ее возделывать. Собирают здесь по 50—60 центнеров пшеницы и 350—400 центнеров картофеля с гектара. Такие же результаты и у фермера Сталюнаса, бывшего главного инженера колхоза в Каунасском уезде.

Можно ли считать это успехом? В Советской Литве подобных намолотов и сборов картофеля добивались целые бригады и колхозы, совхозы на площадях, в десятки раз больших. И, если суммировать в масштабах республики, уже на тысячах гектаров тогда перешагнули 70—80-центнеровый рубеж — это знают белорусские специалисты-аграрии, соревновавшиеся с литовскими и регулярно бывавшие у них в гостях. Так что результаты “маяков” рыночно реформированного сельского хозяйства основательно уступают тем, что достигли “маяки” колхозно-совхозной Литвы уже полтора-два десятка лет назад.

НУ А В ЦЕЛОМ, по всему агрокомплексу? Даже не выходя из машины, можно было видеть степень отката по сравнению с советскими временами. Мелкие, на месте прежних раздольных полей, фермерские наделы, заброшенная, заросшая сорняками, а кое-где и кустарником пашня — по мнению литовского Минсельхоза (точный учет не ведется), из сельскохозяйственного пользования выведена примерно пятая ее часть. Но по пути до Вильнюса, Каунаса, а затем Паневежиса опытные белорусские аграрии, выражаясь академическим языком, визуально оценили: заброшена почти половина пашни. Соответственно уменьшилось и производство зерна.

Откуда же тогда излишки, которыми торгует Литва? И которые называют не иначе как убедительным доказательством высокой эффективности реформированного сельского хозяйства? Увы! Все из той же провальной рыночной ямы. Чтобы понять ее механизм, достаточно заглянуть в официальный литовский сборник “Сельское хозяйство Литвы”, изданный в 2001 году (за 2002 год, гораздо более неудачный, такого сборника еще нет). Вот лишь одна строка: “Поголовье коров (тыс. голов): 1989 год — 849,5, 2000 год — 494”. Еще основательнее вырезано остальное стадо — и потребность в зерне, основная масса которого шла на корм скоту, ясное дело, уполовинилась. Вот и “победные” излишки, отражающие невиданный для мирного времени крах агрокомплекса.

Масштабы этого краха становятся еще очевиднее, когда начинаешь анализировать главные показатели сельскохозяйственного производства. Литва, как известно, животноводческий край, испокон веков специализируется на молоке. Рыночно реформированный агрокомплекс, по заверениям авторов его “образцовой модели”, должен в первую очередь обеспечить бесспорный успех на этом основном направлении деятельности. “Успех” и впрямь поразительный. Средний надой от коровы по сравнению с советским временем снизился с 3810 до 3228 килограммов, а общее производство молока — с 3,2 миллиона до 1,5 миллиона тонн в год. В два с лишним раза! Почти настолько же упали и валовое производство сельхозпродукции в совокупности, и производительность аграрного труда.

Литва, которая полностью обеспечивала себя продуктами питания и больше половины того, что собирала на полях и выращивала на фермах, поставляла в союзный фонд, сейчас импортирует половину потребляемого ею продовольствия.

Вот что дала процветавшей аграрной республике образцовая рыночная среда с полностью реализованным потенциалом частной собственности на средства производства и землю!

Самые худшие показатели, как свидетельствует статистика,— в фермерском секторе. Занимая 85 процентов пашни, он производит лишь 75 процентов сельскохозяйственной продукции. В фермерских хозяйствах из-за их малых размеров невозможно использовать современную технику и технологию. Затруднена даже реализация произведенного: перерабатывающим предприятиям невыгодно содержать разветвленную сеть заготовительных структур, проще иметь дело с небольшим числом крупных производителей. А на зарубежный рынок с мелкой партией продукции вообще не выйдешь. И потому второй вывод, сделанный академиком Кукрешем: дробление хозяйств неизбежно снижает эффективность аграрного комплекса. “Крупнотоварное производство священно” — одно из главных положений его итоговой статьи.

Но и крупные хозяйства в образцовой свободнорыночной среде с частной собственностью на землю не превзошли уровень их предшественников — колхозов. Отсюда основной вывод: реформированный по либеральным принципам экономический механизм аграрного комплекса неэффективен. Это вынуждены признать и литовские специалисты. “В целом принятую модель аграрных преобразований на селе,— пишет ученый,— руководство Минсельхоза Литвы и уездов, которые посетила наша группа, оценивает как неудовлетворительную и непригодную для копирования в Белоруссии”.

Вывод этот подтверждается сравнением работы АПК двух государств. В 2000 году (более свежий справочный материал по Литве отсутствует) Белоруссия производила на душу населения 449 килограммов молока, Литва — 422, мяса — соответственно 60 и 47, картофеля — 871 и 485 килограммов, яиц — 329 и 180 штук. А в прошлом году, по расчетам специалистов, Белоруссия превзошла Литву и по душевому производству зерна. Потому что сохранены колхозы и совхозы. И земля не роздана в частную собственность.

В ОБЩЕМ-ТО, литовские реформы лишь подтвердили то, что уже доказано мировым опытом. Страны Западной Европы достигли успеха в сельском хозяйстве прежде всего потому, что ограничили рыночные механизмы, вывели аграрный сектор из-под ударов рыночной стихии. Да и самых высоких мировых показателей, напоминает Леонид Кукреш, достигли в Голландии и в Израиле на государственных землях. Даже в США немало таких земель: в штате Невада, к примеру, 86 процентов, Юта — 64, на Аляске — 96. Не на частной, а на арендной основе используется 60 процентов земель в Германии, 56 процентов — во Франции.

Столкнув сельское хозяйство в частнособственническую рыночную среду, литовцы, как выразился один из специалистов, разбили голову о косяк, который устраняют на Западе. Может быть, об их “опыте” не стоило бы так подробно писать, если бы такой же механизм не навязывался всем постсоветским республикам. Изощренность, с которой прославляют его “преимущества” либерал-реформаторы, беспредельна. В той же Литве козыряли и продолжают козырять “доводом”: прилавки ломятся от изобилия. О том же, что “ломятся” они и в нищенских, полуголодных колониальных странах и что литовцы потребляют сейчас вдвое меньше молока и мяса, чем в колхозно-совхозные времена, молчат. Белорусские “демократы” — те использовали для проталкивания литовского “опыта” даже супругу бывшего американского посла в Минске мистера Спекхарда. На страницах “вольнай прэсы” она рассказывала о том, что ездит в Вильнюс покупать продукты: там, похоже, и сметана гуще, и морковка толще, и хрен крепче.

Не знаю, какой еще морковкой будут заманивать в частнособственнические рыночные реформы российские либерал-капитализаторы, но одно уже ясно: свет в конце тоннеля, который они обещают россиянам, не что иное, как мрак, подобный тому, что окутал сельское хозяйство Литвы. Но там уже начинают понимать: за что боролись, на то и напоролись. Российские же реформаторы продолжают убеждать, что трудные времена кончаются. Вот только беда, что после реформирования сельского хозяйства так же, как и в Литве, начнутся еще более трудные времена. Не для жирующих авторов “образцовой рыночной среды”. Для народа.

Олег СТЕПАНЕНКО. (Корр. “Правды”). г. Минск.