Вчера по двум центральным телевизионным каналам и в эфире общероссийских радиостанций состоялся так называемый открытый разговор с президентом В.Путиным. Разговор, по замыслу его устроителей, был призван продемонстрировать явление, совершенно не свойственное россиянской действительности, - живую связь власти с народом. Надо сказать, работники СМИ хорошо справились со своей задачей. Связь (чисто в техническом смысле этого слова) была налажена четко и не давала сбоев, хотя камеры были расположены в различных и весьма удаленных от Останкино частях страны. На экране появлялись лица очень приличных и умных людей, которые на хорошем русском языке задавали президенту дельные вопросы. Вопросы эти касались отдельных проблем нашей жизни - в основном социальных, но не только: были вопросы и о состоянии правоохранительных органов, судебной системы, об экономике, о демографии, о национальных и религиозных проблемах (впрочем, довольно поверхностные), о внешней политике и, конечно же, вопросы частного порядка, оставленные режиссерами на конец (типа: "Что Ваша жена приготовит на Новый год?").

Было видно, что режиссеры акции тщательно следили за подбором участников "разговора" и за задаваемыми вопросами (чтобы они не повторялись, чтобы затронуты были все заранее продуманные темы и чтобы остроты в них было в меру). Понятно, что из всех этих сотен тысяч вопросов, заданных главе государства по телефону и через интернет, было что выбрать. Было видно также, что и сам Путин был готов к вопросам и отвечал спокойно и обстоятельно.

Большинство ответов президента сводилось к следующей схеме. Путин подтверждал наличие проблемы в данной области и коротко описывал сущность этой проблемы. При этом он иногда отмечал, что ее корни уходят в прошлое, в "допутинские" эпохи: в царское время (как с "вечным" земельным вопросом), в советское время, в период "перестройки" и даже во времена правления его предшественника (так, Путин припомнил, что "в середине 90-х годов был принят целый ряд указов первого Президента России, который фактически легализовал приватизацию земель", причем "варварским способом"). Далее президент говорил, что "нам надо сделать", чтобы решить указанные проблемы, причем решение это сводилось преимущественно к принятию определенных законов, указов, постановлений, к разработке неких реформ. Иногда отмечалось, какие законодательные уже были изданы, а еще реже - что в соответствии с ними уже было сделано (причем ясно было, что эти отдельные шажки властей в корне ситуацию не меняли).

Акция в СМИ выглядела как хорошо поставленный спектакль. Если хорошенько задуматься, то сам замысел с точки зрения здравого смысла и нужд нации и государства выглядит довольно абсурдно. Зачем давать 140 миллионам человек некий телефон, по которому, естественно, очень мало есть возможности дозвониться? Зачем где-то фиксировать полмиллиона вопросов, когда очевидно, что ни один нормальный человек в мире просто физически не в состоянии лично ответить на все? Зачем вообще кого-то спрашивать, если Путин (по советам политтехнологов) уже заранее определил себе, на какие темы и что он будет отвечать? Смысл вчерашней акции только один - популистский. Все то, что президент спокойно мог изложить в форме монолога, некого обращения к нации, политтехнологам необходимо было представить в виде символического диалога между властью и народом. Тем самым нужно было подчеркнуть и близость президента к "россиянам", и "демократический характер" государственного строя, и неразрывную связь общества и государства, то есть то самое, чего в Россиянии нет и пока не предвидится. Но режиссерам представлялось, что акция с участием отдельных представителей россиянского населения восстановит пошатнувшееся доверие нации к главе государства.

Популярность Владимира Владимировича в нашем народе значительно уменьшилась с момента его избрания президентом. И все потому, что за два года не было сделано самого главного, на что надеялись русские люди, - не была устранена враждебная стране и нации олигархическая правящая верхушка, не была упразднена антинародная система, тормозящая развитие страны и просто не дающая русскому человеку вздохнуть свободно. Ельцинская конституция наделяет президента почти неограниченной властью, и вроде бы с этой властью можно при желании полностью изменить жизнь в стране, на что и надеялись путинские избиратели. Но на самом деле очевидно, что власть в государстве находится в руках все того же антирусского клана, который и не собирается выпускать из рук рычаги управления. Что же касается Путина, то все исполнение основных чаяний избирателей свелось у него либо к популистским акциям, подобным вчерашней, либо к имитации некой борьбы с "олигархами" - борьбы без каких-либо успехов и последствий для жизни народа. Поэтому, когда вчера Путин отвечал на вопросы народа довольно обтекаемыми фразами, хотелось ему задать один, главный вопрос: "А возможно ли вообще решить все эти перечисленные проблемы с этим государственным аппаратом, с этими министрами и чиновниками, для которых благо нации вовсе не является главным мотивом деятельности?"

Антагонизм государства и общества в нынешней Россиянии очевиден. Более того, это проскальзывало даже в самих ответах Путина. Так например, когда речь зашла о миграционной политике, Путин сначала отметил одну очень существенную деталь: в зарубежные страны, "как правило, приезжают люди, не знающие языка, люди другой культуры", в Россию же едут "граждане бывшего Советского Союза, которые все владеют русским языком, одной ментальности с нами, одной культуры". Здесь вопрос явно требует уточнения. Кто едет в страны Запада, известно всем - это в своем большинстве представители вообще неевропейских этносов, абсолютно чуждых коренному населению. Какие в связи с этим возникают проблемы, стало особенно заметным после объявления "войны терроризму". Но что же это за эмигранты в России? Здесь Путин, как кажется, намеренно спутал все карты. Владеющие русским языком, то есть "русскоязычные" - это в россиянской терминологии могут быть и узбеки, и азербайджанцы, и русские. "Россиянцы" еще с советских времен не любят выделять русский этнос из общей массы, как будто не он создал государство и не он является законным наследником всего этого пространства. Но вряд ли можно считать тех же азербайджанцев и узбеков людьми "одной ментальности с нами, одной культуры". Если только не признавать старый "застойный" миф о "новой национальной общности - советском народе". Уже то, что президент в ответе никак не выделил своих соотечественников, приезжающих на свои исторические земли, говорит о многом. Но еще более показательна последующая фраза: "Мы должны иметь выгодную для нас, я не побоюсь этого слова, эмиграционную политику, мы должны привлекать трудовые ресурсы туда, куда государству нужно, а не позволять ехать куда угодно и кому угодно". Картина отношения власти к народу налицо: государство - это такой хозяин территории, который имеет полное право распоряжаться всеми ее ресурсами; население же - это тоже "ресурсы" - трудовые. Иными словами, народ в понимании власти ничем не хуже всех других ресурсов, например топливных. И так же, как нефтяные компании принимают решение, куда вести трубу, правительство решает, куда направить эмигрантов ("куда государству нужно"). Причем, заметьте, правительство не делает никаких различий между русскими переселенцами из бывших советских республик, то есть представителями коренного этноса, имеющими все законные права решать судьбу России, и представителями этносов, никогда не живших на территории современной Российской Федерации, а стало быть обязанными принимать местные законы и уклад жизни. Что ж, перед антинациональной россиянской властью все равны, все - "ресурсы", сырье, материал.

Другим моментом, предательски вскрывшим подлинное отношение между государством и нацией, стало высказывание президента по поводу приватизации сельскохозяйственных земель. Один из жителей Кубани выразил свою обеспокоенность тем, что после разрешения продажи земли пахотные участки скупят не те, кто их обрабатывает и по справедливости должен ими владеть, а олигархи, люди абсолютно чуждые коренному населению. В ответ Путин погрузился в пространнные рассуждения о земельном вопросе, причем начал он со столь характерного для россиянских "реформаторов" типа Гайдара и Немцова аргумента, как "инвестиции". "У нас накопленных инвестиций-то, частных прямых инвестиций из-за границы всего 30 миллиардов, - сокрушался президент и, выражая сомнения, что иностранные инвесторы проявят интерес к пахотному процессу, добавил: - Вы можете себе представить, что сейчас сразу же ринутся скупать нашу землю, инвестировать в эту землю? А если будут инвестировать - слава богу, мы хоть налоги будем с них получать". Дальнейшие слова о тщательной разработке соответствующего законодательства, об особенностях принятого земельного кодекса, о принятых в зарубежной практике ограничениях в распоряжении собственника его землей и пр., призванные якобы успокоить кубанца, в свете этого уже не имели никакого значения. Стало ясно, что для власти не имеют никакого значения права русского человека на землю, на которой он живет и которую он обрабатывает. Государство смотрит на территорию опять же как на "ресурс", на объект, имеющий, как и все в пределах Россиянии, денежное выражение и способный приносить прибыль (причем опять же приносить прибыли именно государству - в виде налогов, но отнюдь не русским людям).

Таким образом, ответы президента, несмотря на цель, поставленную политтехнологами, все равно продемонстрировали своеобразную "философию" Россиянии: государство как самоцель, власть как главный субъект истории, как управитель, распорядитель, манипулятор, безраздельный хозяин страны, территории, населения, ресурсов. Предполагается, что сами "дорогие россияне" должны все как один быть охваченными этаким "государственным патриотизмом". Мол, не Россия как страна, не русский народ как нация должны занимать главное место в душе гражданина РФ, а "демократическая" (непонятно, какая может быть демократия в условиях олигархии) Россияния, о которой чутко заботятся предидент и правительство.

Нечто подобное существовало у нас и прежде, по времена "советского патриотизма", но к чему это привело? Неужели властители нынешней Россиянии полагают, что подобное извращенное государственно-общественное устройство может быть вечным?

Милана Ковалькова

http://ari.ru