У каждого человека в той или иной степени совесть есть. Но у всех она проявляется по-разному. Одни краснеют, как кисейные барышни, при первой же неловкости в своем поведении, другие, осознав пагубность содеянного, молча уходят в кабинет и пускают себе пулю в лоб, третьи, подобно американскому летчику, сбросившему бомбу на Хиросиму, сходят с ума, не выдержав ужаса результатов своего преступления. Ну а есть иные — я сегодня о них, — что прячут свою совесть в глубокий подвал тайников души, словно арестовывают ее, сажая за решетку, как преступницу, дабы она не могла укорить, остановить, удержать от действий против людей, но ради собственной славы и благополучия.

В среду, 12 марта, программа «Дата» на телевизионном канале ТВЦ пригласила в гости Михаила Сергеевича Горбачева. В последнее время он стал мелькать на различных каналах отечественного телевидения. Но этот день был особым. Ведь ни много ни мало восемнадцать лет тому назад именно этот бывший тракторист, бывший комсомольский деятель, бывший секретарь крайкома партии, бывший генеральный секретарь ЦК КПСС и, наконец, бывший первый президент СССР стал во главе нашего тогда еще могучего государства, всеми в мире признаваемого державой.

Ведущие программы решили вспомнить дела бывшего руководителя страны и задали простой вопрос телезрителям, работают ли, по их мнению, сегодня демократические преобразования, инициатором введения которых в нашем государстве был Михаил Сергеевич Горбачев. Ну а пока телезрители будто бы звонили по одному из трех данных телефонов, отвечая «да», «нет», «не знаю», счастливый гость пытался белыми красками разукрасить свою прошлую деятельность. Только мы попробуем сами восстановить некоторые аспекты этого недавнего прошлого.

Какой же принял Горбачев восемнадцать лет назад нашу страну? Вспомним его собственные слова из его собственной нашумевшей книги «Перестройка и новое мышление». И пусть вспомнят эти слова те, кто толдычит сегодня о кризисе Советской власти в 1985 году. Горбачев писал: «На Западе, включая США, перестройку истолковывают по-разному. В том числе и так, будто вызвана она катастрофическим состоянием советской экономики, отражает разочарование в социализме, кризис его идей и конечных целей. Ничего не может быть дальше от истины, чем подобные толкования, какими бы соображениями они ни вызывались».

Развил эту свою мысль о состоянии России Горбачев, делая доклад на совместном торжественном заседании, посвященном 70-летию Октября. С высокой трибуны с отменным пафосом докладчик Горбачев говорил: «Семь десятилетий — совсем небольшой отрезок времени в многовековом восхождении мировой цивилизации, но по масштабам свершений история еще не знала такого периода, который прошла наша страна после победы Великого Октября. И нет выше чести, чем идти путем первопроходцев, отдавать все силы, энергию, знания, способности во имя торжества идей и целей Октября!

Юбилей — это момент гордости. Гордости свершенным. Тяжелейшие испытания выпали на нашу долю. И мы выдержали их с честью. Не просто выдержали. Вырвали страну из разрухи и отсталости, сделали ее могучей державой, преобразовали жизнь, неузнаваемо изменили духовный мир человека».

Остановившись на отдельных этапах истории Советского государства, Горбачев отметил: «К концу 30-х годов Советский Союз по выпуску промышленной продукции вышел на первое место в Европе и на второе место в мире, став поистине великой индустриальной державой. Это был трудовой подвиг всемирно-исторического значения, подвиг освобожденного труда, подвиг партии большевиков.

И глядя на историю трезвыми глазами, учитывая всю совокупность внутренних и международных реальностей, нельзя не задаться вопросом: можно ли было в тех условиях избрать иной курс, чем тот, который был предложен партией? Если мы хотим остаться на позициях историзма, правды жизни, ответ может быть один: нет, нельзя».

Не правда ли, интересное мнение человека, отказавшегося потом и от партии большевиков, и от коммунизма, да, по сути, и от народа, причисляя себя к которому он говорил с той же трибуны: «Подводя общий итог периоду 20—30-х годов после Ленина, можно сказать так: мы прошли трудный, полный противоречий и сложностей, но большой и героический путь. Ни грубейшие ошибки, ни допущенные отступления от принципов социализма не смогли свернуть наш народ, нашу страну с того пути, на который она встала, сделав свой выбор в 1917 году. Слишком велик был импульс Октября! Слишком сильны были идеи социализма, овладевшие массами! Народ почувствовал себя участником великого дела, начал пользоваться плодами своего труда. Его патриотизм приобрел новое, социалистическое содержание»?

Да, Горбачев принял в наследство от внезапно умерших один за другим Брежнева, Андропова, Черненко великое государство.

Кстати, этого не отрицал и соратник Горбачева, которому он, правда, не хочет теперь подавать своей руки, о чем прямо сказал в программе «Дата», Борис Ельцин. Последователь Горбачева, умело столкнувший с политического олимпа своего покровителя, в памятный день 21 октября 1987 года неожиданно для всех выступил на пленуме ЦК партии с критикой некоторых негативных моментов жизни партии горбачевского периода. Однако по поводу мыслей доклада Ельцин несколько корявым, может быть, не совсем трезвым языком, но сказал одобрительно: «Доклады, и сегодняшний, и на семидесятилетие, проекты докладов обсуждались на Политбюро, и с учетом того, что я тоже вносил свои предложения, часть из них учтена, поэтому у меня нет сегодня замечаний по докладу, и я его полностью поддерживаю».

Вот, поддержал Ельцин то, что говорил в докладе Горбачев. Но к этому времени перестройка шла уже два года. Как прокомментировал тогда ее ход взбунтовавшийся секретарь ЦК Ельцин? А он сказал все тем же корявым языком, из которого все же кое-что можно понять: «Я думаю, что то, что было сказано на съезде в отношении перестройки за два-три года — два года прошло или почти проходит, сейчас снова указывается на то, что опять два-три года, — это очень дезориентирует людей, дезориентирует партию, дезориентирует все массы, поскольку мы, зная настроения людей, сейчас чувствуем волнообразный характер отношений к перестройке. Сначала был сильнейший энтузиазм — подъем. И он все время шел на высоком накале и высоком подъеме, включая январский пленум ЦК КПСС. Затем, после июньского пленума ЦК КПСС, стала вера как-то падать у людей, и это нас очень и очень беспокоит, конечно, в том дело, что два эти года были затрачены на разработку в основном всех этих документов, которые не дошли до людей, конечно, и обеспокоили, что они реально за это время не получили».

Обеспокоился, стало быть, Ельцин неисполнением обещаний Горбачева народу и начал подрывную деятельность против своего шефа, пока руками членов ГКЧП не свалил его совсем. За что Горбачев и назвал своего бывшего члена партии предателем, но забыл при этом упомянуть, что и сам поступил по отношению к остальным членам Коммунистической партии предательски, когда своим собственным решением распустил партию, сдав ее на откуп все тому же Ельцину, поспешившему ее запретить.

Но мы несколько забежали вперед. Поговорим еще о перестройке. Через два года после первого тревожного звонка, выразившегося в выступлении «мятежного» Ельцина, в Москве проходил второй съезд народных депутатов СССР.

12 декабря 1989 года. Кремлевский Дворец съездов. 10 часов утра. Выступает председатель Верховного Совета СССР М.С. Горбачев: «Мало какое время в отечественной истории может сравниться с нынешним по плотности событий, их воздействию на судьбы страны, ее будущее. По сути дела, именно на протяжении этого периода произошел перелом в сознании нашего народа. Революционные преобразования, начатые по инициативе партии, вылились в мощное движение народных масс, и оно неодолимо. Обретя гарантии в этом народном движении, перестройка, обновление жизни общества на принципах гуманного демократического социализма стали необратимыми, о чем мы можем говорить уверенно.

В стране реально идет формирование социалистического правового государства».

Произнося эти слова, Горбачев отлично знал, что на самом деле дали четыре года перестройки народу. Знал, но молчал, арестовав свою совесть и спрятав ее за решетку. Но не молчали другие. На том же съезде на другой день выступал председатель Совета министров СССР Н.И. Рыжков, который так охарактеризовал сложившуюся в стране обстановку: «Логика работы по формированию программы оздоровления народного хозяйства требовала глубокого анализа проблем и вытекающих из него реальных оценок и возможностей решения задач вывода экономики из сегодняшнего сложного состояния.

Оно в концентрированном виде отражается в том клубке острых противоречий, которые нам предстоит разрешить. Это расстроенное денежное обращение и разбалансированные финансы. Это хронически больная инвестиционная деятельность и монополизация производства, медленная переориентация экономики на удовлетворение нужд народа и слабая база социальной сферы. Это недостаток продовольствия и других товаров, крайне неблагополучная экологическая обстановка в ряде регионов, замедление научно-технического прогресса, деформированная внешнеэкономическая политика. В развитии многих отраслей усилилась нестабильность. Снижаются темпы экономического роста, а в ряде случаев — и объемы производства, что сокращает возможности решения социальных проблем».

А дальше в своем выступлении Рыжков коснулся именно темы, напрямую связанной с внедрением демократии по-горбачевски, о которой задали вопрос сегодняшним телезрителям ведущие программы «Дата». Председатель правительства говорил: «И, наконец, на фоне бурно развивающихся процессов в обществе стали проявляться нежелательные явления, серьезно осложняющие экономическое развитие. Это — падение производственной и трудовой дисциплины, снижение ответственности за выполнение обязательств перед потребителями и государством. Огромный трудно предсказуемый ущерб наносят столкновения на межнациональной основе, забастовки на предприятиях, «блокады» и длительные перерывы движения на железнодорожных магистралях. Только из-за забастовок за 11 месяцев текущего года потеряно 7,5 миллиона человеко-дней и народному хозяйству недодано продукции более чем на 2 миллиарда рублей».

А сколько недодано было государству по причине закрытия сотен и сотен фабрик и заводов? Да, перестройка Горбачева работала, и работали его демократические преобразования, только совсем не в ту сторону, в какую хотел народ. В ту ли, в какую хотел Горбачев, — это другой вопрос, на который он вряд ли сегодня ответит честно.

В то время он убежденно декламировал: «Нам нужно в кратчайший срок справиться с бестоварьем, приостановить падение покупательной способности рубля, обуздать спекуляцию. Каждый человек должен уже в ближайшее время почувствовать, что намечается сдвиг к лучшему».

Через восемнадцать лет после начала перестройки мы продолжаем ждать, когда же это простые люди наконец почувствуют, что «намечается сдвиг к лучшему».

Еще через два года перестройки, 19 августа 1991 года, руководители государства, объединившиеся в Государственный Комитет по Чрезвычайной Ситуации в стране, обратились к народу с воззванием, в котором говорилось: «Над нашей Великой Родиной нависла смертельная опасность! Начатая по инициативе Михаила Сергеевича Горбачева политика реформ, задуманная как средство обеспечения динамичного развития страны и демократизации общественной жизни, в силу ряда причин зашла в тупик.

...Потоки слов, горы заверений и обещаний только подчеркивают скудость и убогость практических дел. Инфляция власти страшнее, чем всякая иная, разрушает наше государство, общество. Каждый гражданин чувствует растущую неуверенность в завтрашнем дне, глубокую тревогу за будущее своих детей.

Кризис власти катастрофически сказался на экономике. Хаотичное, стихийное скольжение к рынку вызвало взрыв эгоизма — регионального, ведомственного, группового и личного. Война законов и поощрение центробежных тенденций обернулись разрушением единого народно-хозяйственного механизма, складывавшегося десятилетиями. Результатом стали резкое падение уровня жизни подавляющего большинства советских людей, расцвет спекуляции и теневой экономики».

Горбачев тогда все еще был у власти, но совесть его была в отсидке за решеткой. Ей не позволено было выйти на свободу, и потому она не подсказала хозяину правильного решения. А каким оно могло быть у человека, понявшего, в пучину каких бед он вверг страну потоками речей и непонятных действий. На смену Горбачеву пришел Ельцин, который приемами костолома доламывал страну.

Восемнадцать лет перестроечного периода превратили некогда великую мировую державу в третьестепенное государство, с которым мало кто теперь считается.

Горбачев пришел на телевидение, улыбаясь смотрит с экрана. Видит ли он, что сделал со страной? Понимает ли, что за двадцать послереволюционных лет отсталая Россия стала державой, за десять лет после разрушительной Второй мировой войны поднялась из руин и первой добралась до космоса, но за тринадцать лет после перестройки Горбачева никак не может подняться на ноги, не может сделать так, чтобы каждый житель России мог быть уверенным в том, что его завтра не убьют, не ограбят, позволят не умереть от голода и холода, что пенсионер будет спокойно, в достатке доживать свою старость, а молодежь сможет бесплатно получать и образование, и занятия спортом, и активную жизнь во дворцах культуры? Так где же совесть у бывшего президента?